Чарльз Грабер - Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

25. Это еще один подтип Т-лимфоцита, который называется Т-регулятором или Т-супрессором. Роль этих клеток все еще изучается, но сейчас становится все яснее, что они занимают ключевое положение в системе сдержек и противовесов иммунной реакции; в каком-то смысле это клетки, которые всегда ищут возможности объявить перемирие в иммунной битве. Пока что точно неизвестно, какой процесс более важен: стимуляция реакции Т-лимфоцитов или подавление работы Т-супрессоров; скорее всего, важным окажется и то, и другое.

26. – Мы с Брэдом были близкими друзьями, – говорит Чен. – Благодаря этой дружбе хорошие новости радовали сильнее, они были личной радостью. Но и плохие сильнее огорчали.

1. Доктор Мишель Саделен, комментарий для автора.

2. Основано на работах Така Мака и других.

3. – Зелиг сделал рецептор, а я приставил его к Т-лимфоцитам, – говорит Хву. Они стали использовать Т-клетки пациентов против меланомы, а затем применили ИОЛ для рака яичников, кишечника и груди. Перенацеливание на рак яичника оказалось самым удачным из всех трех – переделанные Т-лимфоциты распознавали антигены клеточной линии рака яичников IGROV.

– Когда мне впервые удалось заставить это работать, я был так рад, – вспоминает Хву. Но успешное перенацеливание было лишь одним из этапов разработки успешной машины для убийства рака. Подобным клеткам нужно еще и уметь оставаться в живых в организме, размножаться, создавая армию клонов, и успешно и селективно убивать выбранный рак. Для этих целей клетки, созданные в NCI, оказались непригодны.

4. Этот CAR-Т был далек от модельного Т-тела 1985 года – он был элегантной, сложной машиной убийства.

– Первое поколение химерных антигенных рецепторов, помещенное в Т-лимфоцит, распознавало целевую молекулу и убивало клетку, – объясняет Саделен. Но они должны еще и размножаться – расти и создавать своих клонов. А еще они должны оставаться функциональными Т-лимфоцитами и сохранять эту функцию со временем. Это требовало дальнейших модификаций. Инновация Саделена состояла в том, что он ввел костимулирующий сигнал и создал так называемый «CAR второго поколения», который распознавал цель, создавал своих клонов и сохранял всю функциональность Т-лимфоцита. Подобная клетка – это «живое лекарство», которое живет столько же, сколько пациент, которому его ввели. Эта работа велась в лаборатории Мемориального онкологического центра имени Слоуна-Кеттеринга, где Саделен – основатель и директор Центра клеточной инженерии и глава лаборатории генного трансфера и экспрессии генов.

В 2013 году Саделен основал компанию Juno ТЬегареийсв, чтобы использовать эту новую технологию CAR-Т, вместе со своей женой и коллегой Изабель Ривьер и партнерами Майклом Джеосеном, Стэном Ридделлом, Ренье Бренченосм и иммунологом из Онкологического исследовательского центра Фреда Хатчинсона (а также другом Джима Эллисона и фанатом Grateful Dead) Филом Гринбергом. Они хотели превратить потенциальную машину-убийцу в более эффективное оружие против рака.

5. Доктор Джун сделал свой химерный антигенный рецептор на основе образца, полученного от доктора Дарио Кампаны, тогда работавшего в Педиатрическом исследовательском госпитале Сент-Джуд; он запросил этот образец, побывав на презентации доктора Кампаны на конференции 2003 года.

6. Целевой белок CD19, выбранный Саделеном, стал ключевым аспектом успеха CAR-T и, по сути, запустил всю отрасль.

– CD19 был известен, но он не был такой «звездой», когда я его выбрал, – объясняет он. Критерий хорошей молекулярной цели для химерного антигенного рецептора состоит в том, что она должна быть уникальна для опухоли; если антиген есть у раковых клеток, но при этом экспрессируется и нормальными клетками организма, то CAR-T атакует и рак, и сам организм. CD19 был хорошим выбором, потому что этот антиген часто встречается на поверхности некоторых раков, в частности, лимфомы. Он также экспрессируется некоторыми B-лимфоцитами, но это уже сопутствующий урон, который можно пережить; врачи уже давно умели поддерживать жизнь в пациентах без B-лимфоцитов.

– По сравнению с раком последней стадии потеря B-лимфоцитов – еще не так плохо, – объясняет Саделен.

В статье 2003 года в Nature Medicine его группа показала, что можно собрать T-лимфоциты и ввести в них ретровирусный вектор, который кодирует CAR-T второго поколения, распознающий CD19 в модельных животных (иммунодефицитных мышах с человеческими генами и человеческими клетками CAR-T). Это доказательство концепции в доклинической модели затем нужно было одобрить для тестирования в клинической обстановке – а разрешение на тестирование генномодифицированной машины-убийцы, которая атакует человеческие белки, на людях нужно было получать у Экспертного совета по рекомбинантной ДНК (RAC), а также FDA.

7. Его «машина» получила еще и дополнительную педаль газа – она экспрессировала костимулирующий белок д-IBB, похожий на CD28. Они надеялись, что в результате выйдет CAR, «руль» которого повернется, куда нужно, а «топлива» окажется достаточно, чтобы T-клетка успела выполнить свою работу.

8. В 1991 году Артур Вайсс из Калифорнийского университета в Сан-Франциско разработал химерный антигенный рецептор (CAR) под названием СПд-дзета для изучения активации Т-лимфоцитов. См. Jeff Akst, «Commander of an Immune Flotilla», Scientist, April 2014.

9. GVAX была основана на работах, в которых соединялись самые современные достижения генной терапии и иммунотерапии. Тогда самым многообещающим направлением в иммунотерапии рака считалась разработка противораковой вакцины.

Для лечения у пациента удаляли часть опухоли, меняли гены опухолевых клеток таким образом, чтобы они экспрессировали цитокин (он называется гранулоцитарно-макрофагальным колониестимулирующим фактором, или ГМ-КСФ; как на то время стало известно благодаря работе Ральфа Стейнмана, он помогал дендритным клеткам представлять опухолевые антигены Т-лимфоцитам), а затем вводили модифицированную опухоль обратно в качестве своеобразной двойной вакцины: она предупреждала иммунную систему об опухоли и одновременно вырабатывала цитокины, которые стимулировали реакцию. По крайней мере, так все должно было работать в теории, но ее испытания, как и все испытания противораковых вакцин в девяностых и начале двухтысячных, завершились провалом, и к 2008 году ее отложили в долгий ящик. Причина этой неудачи, конечно, неясна, но сейчас о биологии иммунной системы, раке и иммунодепрессивной микросреде опухоли, в том числе и об экспрессии PD-L1, известно намного больше.

То была интересная глава в истории иммунотерапии, в которой участвовали доктора медицины и кандидаты наук, имена которых сейчас звучат как список «Кто есть кто в иммунологии рака», в том числе Гленн Дранофф, Ричард Маллиган, Дрю Пардолл, Элизабет Джеффи и другие. Каждый из этих исследователей и ученых заслуживает целой главы в этой книге, и практически все они сейчас занимаются важнейшей работой, о которой, несомненно, напишут следующую книгу. (Элизабет Джеффи, например, работает над лечением рака поджелудочной железы с помощью GVAX в сочетании с ингибитором контрольной точки PD-1, ниволумабом. Другой комбинированный вариант изучают в Aduro Biotech в партнерстве с Novartis, где Дранофф возглавляет отдел разработки онкологических лекарств, а Пардолл – один из директоров по иммунологии рака и профессор онкологии кроветворной системы в госпитале Джонса Хопкинса в Балтиморе.)