Лиза Сандерс - У каждого пациента своя история

Только 44 из 200 пациентов (20 %) страдали от активной формы болезни Лайма – с симптомами, признаками болезни, выявляемыми при физическом осмотре, и результатами анализов, соответствующими диагнозу. Еще у 40 человек (19 %) был выявлен постлаймовый синдром – с задокументированным случаем заболевания, адекватным лечением и сохраняющимися симптомами. У остальных 116 участников исследования (60 %) не было признаков ни текущей, ни перенесенной ранее болезни Лайма, хотя всем им был поставлен этот диагноз. Результаты исследования продемонстрировали, что диагноз болезнь Лайма очень часто ставится ошибочно. А кроме этого они указали на вопрос неопределенности в медицине.

Если у 116 пациентов с диагностированной болезнью Лайма в действительности ее не было , то что же у них было? Много всего – как выяснилось позднее. У четырнадцати обнаружили ревматоидный артрит. У пятнадцати – остеоартрит. У восьми – прочие инфекции, еще у дюжины – неврологические расстройства, в частности рассеянный склероз и амиотрофический латеральный склероз, который также называют болезнью Лу Герига. У многих оказалась депрессия.

Эти диагнозы были поставлены примерно половине из оставшихся 116 пациентов, что ясно показывает, до какой степени фантомный диагноз «хроническая болезнь Лайма» может маскировать реальные заболевания, от которых людей следовало бы лечить. Но интересна и другая половина участников: они страдали от реальных недомоганий – реальных симптомов, – но ни врачи, проводившие исследование, ни те, кто этих пациентов лечил, не могли отыскать, в чем причина. Симптомы этих пациентов были, как принято говорить, «не объяснимы с точки зрения медицины».

Никому не нравится мириться с неопределенностью, но врачам, похоже, приходится тяжелее всего, – ведь в этом случае они не могут облегчить страдания, что считают главным своим призванием. Однако дискомфорт доктора перед лицом такого непонимания может сбивать его с пути. Вместо того чтобы считать симптомы пациента реальными, но необъяснимыми, врачи слишком часто либо отвергают их вообще («это все у вас в голове»), либо, наоборот, делают слишком далеко идущие выводы, чтобы избавиться от неопределенности и поставить хоть какой-то диагноз. Ни то ни другое не идет на благо пациентам.

Оба этих варианта хорошо прослеживаются в случае Уилла Хаммера.

– Врачи спрашивали меня о моих симптомах, потом посылали на анализы, а когда результаты оказывались в норме, смотрели с таким видом, будто хотели спросить, что я вообще тут делаю. Раз обследования ничего не показали, надо радоваться и жить дальше. Но все эти боли, усталость, потеря концентрации – это не мои выдумки. Они вполне реальны. Мне надо было, чтобы кто-то мне помог разобраться, что со мной происходит. И это оказалась доктор Гэйто.

Отказываясь всерьез воспринимать симптомы Уилла, врачи, по сути, бросили его на произвол судьбы. Они не знали, чем он болеет, и потому решили, что в действительности он не болен. Ему оставалось только обратиться к другим специалистам – традиционным или «альтернативным», но готовым сочувственно выслушать, объяснить его симптомы и предложить убедительный план лечения. Именно это предложила ему доктор Гэйто. Она выслушала Уилла, согласилась, что он страдает, и изложила внятную концепцию его симптомов, а также поставила солидный и значимый диагноз.

– Доктор Гэйто считает, что это хроническая болезнь Лайма, – сказал он мне. – Она лечит меня от нее, и, хотя я пока не выздоровел, страшно подумать, что со мной стало бы, не принимай я антибиотики все эти годы. Нет, я не против пить их хоть всю жизнь – если так и придется, я готов!

История Уилла – результат совпадения нескольких факторов, в том числе трудностей с проведением и трактовкой результатов анализов, которые применяются – или не применяются – для диагностики болезни Лайма. Но хотя доктор Гэйто и сам Уилл продолжают верить в фантомную «хроническую болезнь Лайма», Кэрол Энн удалось выбраться из этого психологического и медицинского тупика.

Несколько недель Кэрол Энн принимала лекарства, назначенные доктором Дэвидсоном. Тошнота продолжала ей досаждать, но пациентка не сдавалась. Потом ее симптомы, поначалу вроде бы ослабев, начали возвращаться. Дэвидсон изменил дозировку антибиотика, а когда и это не помогло, выписал ей другой. Каждый раз Кэрол Энн становилось немного лучше, но лишь на короткое время. Спустя пару месяцев она снова оказалась в кабинете Дэвидсона – измученная и больная. Симптомы возобновились, а от нового лекарства тошнило еще сильнее, чем от предыдущего. Она принимала антибиотики уже полгода, а состояние ее было даже хуже, чем при первом обращении.

– Мне всего 60, а я чувствую себя старухой, – сказала она врачу. – Что со мной такое? Если это хроническая болезнь Лайма, почему мне становится только хуже?

Он ответил, что это интересный вопрос. Будь у нее стойкая инфекция, ей уже должно было стать лучше. Получается – врач сделал паузу, – что это, видимо, не хроническая болезнь Лайма. Очевидно, у нее что-то другое. Он посоветовал женщине вновь обратиться к своему терапевту. Может, тому удастся ей помочь. Дэвидсон занимался только пациентами с болезнью Лайма. Он сделал все, что было в его силах.

Разочарованная и расстроенная, Кэрол Энн согласилась. Терапевт отправил ее к новому ревматологу и наконец, после двух лет с начала болезни, Кэрол Энн оказалась в приемной доктора Линды Бокенстед на медицинском факультете Йеля. Сидя в комнате ожидания, она сомневалась, не ошиблась ли адресом – приемная больше напоминала клинику, чем обычный офис семейного врача. Вместе с ней ждали своей очереди более 20 пациентов, явившихся к разным врачам, имена которых она увидела на табличках, когда входила в двери. Наконец ее провели в небольшой ярко освещенный кабинет. На стенах не было картин или плакатов, на столе – никаких личных вещей. Кабинет выглядел таким же холодным и безликим, как номер в сетевом отеле.

Но все изменилось, когда в него вошла Бокенстед. Это была высокая женщина со светлыми волосами и добрыми карими глазами. Представившись, она присела на металлический стул и, глядя прямо в лицо Кэрол Энн, спросила, что ее сюда привело. И выслушала – не перебивая – всю историю пациентки. Кэрол Энн рассказала, как сначала у нее диагностировали болезнь Лайма, и как следом за тем возникли новые мучительные симптомы. Описала долгое безуспешное лечение антибиотиками, отвратительно сказавшееся на состоянии ее желудка и на организме в целом. Теперь она едва могла пошевелить руками, плечи постоянно болели, а по ночам так тянуло колени и тазобедренные суставы, что она совсем лишилась сна. Женщина чувствовала себя усталой и не могла ни на чем сосредоточиться. Сильно пострадала ее память. Она стала раздражительной и часто волновалась по пустякам. Во время рассказа Бокенстед делала заметки, а когда пациентка закончила, задала еще несколько вопросов относительно ее загадочных симптомов.