Джонатан Эйг - Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию

В тысяча девятьсот семидесятом году среди первокурсников, изучавших право, женщин было десять процентов, и четыре процента женщин было среди студентов бизнес-школ. Через десять лет их стало уже тридцать шесть и двадцать восемь процентов соответственно. И происходило это не только благодаря женскому движению. Исследования гарвардской экономистки Клодии Голдин показали, что прямое действие оказала Таблетка. В штатах, которые снизили возраст доступа к контрацепции с двадцати одного до восемнадцати, женщины с большей вероятностью поступали в магистратуру и откладывали замужество. Голдин заключила, что Таблетка снизила для женщин цену стремления к карьере. Им больше не требовалось жертвовать социальной жизнью и перспективой замужества, чтобы продолжить образование или начать восхождение по карьерной лестнице. В другом исследовании экономист Марта Дж. Бейли из Мичиганского университета показала, что доступ к оральным контрацептивам поднял часовую оплату женщинам на восемь процентов и способствовал тому, что гендерный разрыв в заработках между девяностым и двухтысячным годами сократился на тридцать процентов.

В семидесятом году медианный возраст заключения брака среди выпускников колледжей был около двадцати трех. Пятью годами позже он вырос до двадцати пяти с половиной. И когда женщины все же выходили замуж и создавали семью, размер ее был обычно меньше, чем десятилетие тому назад. В шестьдесят третьем году восемьдесят процентов женщин с высшим образованием, некатоличек, хотели троих или больше детей. Десять лет спустя их уже было только двадцать девять процентов. В шестидесятом у обычной американки рождалось в среднем 3,6 детей. Через два десятка лет – уже меньше двух. В семидесятом году восемьдесят процентов женщин с маленькими детьми сидели с ними дома, и двадцать процентов – работали. Сейчас все точно наоборот.

В современном мире таблетки прописывают едва ли не чаще любых других препаратов. Их также очень много исследуют. В конце шестидесятых – начале семидесятых возникли опасения по поводу связанных с таблеткой рисков для здоровья (особое опасение вызывали возможные тромбы), и некоторые лидеры феминистического движения стали призывать женщин искать другие варианты. Продажи ненадолго упали. Однако в наши дни большинство исследователей пришли к заключению, что таблетки не только безопасны, но, возможно, приносят пользу и помимо контрацепции.

В две тысячи десятом году британские ученые опубликовали результаты сорокалетнего исследования «Смертность среди потребительниц противозачаточных таблеток», где показано, что женщины, принимавшие оральные контрацептивы, с меньшей вероятностью умирали от порока сердца, рака и других болезней. Исследование включало сорок шесть тысяч женщин и помогло снизить опасения по поводу высокого риска рака или инсульта. Женщины, принимавшие таблетки, умирали от любой причины на двенадцать процентов реже. «Многих женщин, особенно использующих первое поколение оральных контрацептивов, скорее всего, обнадежат наши результаты», – сказал Филип Хэннэфорд из Абердинского университета.

Когда Грегори Гудвин Пинкус начинал испытывать прогестерон на лабораторных животных в Вустерском фонде, когда собирал пожертвования, переходя от двери к двери, когда с трудом наскребал несколько десятков испытуемых, набрав их из пациенток местного гинеколога, он и мечтать не мог о клинических испытаниях для определения долгосрочных эффектов его таблетки, в которых в течение десятков лет будут наблюдаться десятки тысяч женщин.

Вустерский фонд – поддержанный, в частности, миллионом долларов, завещанным Мак-Кормик, продолжал свою работу в семидесятых, занимаясь женским здоровьем, и начал исследования, которые впоследствии привели к разработке тамоксифена – лекарства от рака груди.

Пинкус, Сэнгер, Мак-Кормик и Рок были бы, несомненно, рады узнать, что их детище продолжает помогать здоровью женщин, но без их целеустремленного руководства у фонда настали трудные времена, и в девяностых он слился с Медицинской школой Массачусетского университета.

Сегодня территория фонда в основном заброшена, не считая конференц-центра Хоагленда – Пинкуса, который университет до сих пор использует. Там установлена мемориальная доска, посвященная Хоагленду и Пинкусу за их «вклад в развитие науки… и совершенствование человечества».

Однажды осенним днем две тысячи одиннадцатого года, Лора Пинкус-Бернард, дочь Гуди, прошла по пустым коридорам увитого плющом здания, в котором когда-то работал ее отец, когда-то спал М. Ч. Чжан, где когда-то совокуплялись или пытались совокупляться животные, прежде чем отдать свои жизни науке. В здании никого не было, только какая-то женщина сидела за столом недалеко от входа и что-то набивала на компьютере.

Лора объяснила, кто она такая, и спросила, можно ли ей осмотреть здание. По узкой лесенке она вскарабкалась на чердак, осторожно пробралась через лабиринт щербатых комодов, старых столов, стульев и коробок, набитых блокнотами и отдельными листами бумаги с результатами давно позабытых экспериментов. Столы были дешевыми, небрежно собранными – фанерные столешницы на железных ножках, раскрашенных в розовый или нежно-зеленый. Мензурки и пробирки валялись повсюду – в коробках, на стойках, под вытяжками, – небрежно закрытые алюминиевой фольгой, точно их только что стерилизовали и они ждут, когда вернется экспериментатор и пустит их в дело.

Если Лоре и грустно было видеть созданное отцом учреждение в таком запустении, она этого не показала, проходя по скрипящим полам разваливающейся лаборатории. В воздухе плавали пылинки. На улице остановился школьный автобус, постоял и поехал дальше.

Как ни странно, этот старый дом был более подходящим мемориалом, чем конференц-центр на другом конце подъездной дороги. Даже в самом своем расцвете здание Вустерского фонда впечатления не производило. Оно, как и сам фонд, как и карьера его основателя, создавалось без всякого плана – чистейшая импровизация. Лора и другие свидетели изобретения Таблетки знали, что открытие вечно висело на волоске – и что состоялось оно главным образом благодаря мужеству и вере его творцов. То, что такая вещь, переменившая мир, была создана в такой дыре – если и не чудо, то лишь чуть-чуть до него не дотягивает.

Я благодарю всех, кто уделил время, знания и силы созданию этой книги. Дочь Грегори Пинкуса Лора Пинкус-Бернард поделилась семейными письмами и фотографиями, познакомила меня со многими коллегами своего отца и ездила со мной туда, где жил и работал ее отец. Рэйчел и Харт Эйкенбах поделились воспоминаниями о замечательном отце Рэйчел, докторе Джоне Роке. Сью и Уэс Диксон радушно приняли меня в своем доме и поведали чудесные истории об отце Сью, Джеке Сёрле. Кроме того, мне выпала удача взять интервью у Изабель Чжан, жены М. Ч. Чжана.