Джеймс Хэмблин - Если бы наши тела могли говорить [Руководство по эксплуатации и обслуживанию человеческого тела] [litres]

Извините, если это прозвучало пренебрежительно. Мы не воспринимаем консерванты как страховочные канаты, потому что для большинства из нас появляющаяся на тарелке еда – явление само собой разумеющееся. Однако сульфиты, например, позволяют нам получить бутылки вина со всего мира. Современное коммерческое использование сульфитов демократизировало вино. Некоторые утверждают, это более важный вклад в развитие общества, чем скалолазание.

Благодаря сульфитам вино может храниться в погребе в течение многих лет, нисколько не портясь, а, наоборот, становясь все лучше с каждым годом. Если к вину не добавлены сульфиты, его необходимо хранить в холодильнике, что не является оптимальным решением в плане охраны окружающей среды. И тогда его необходимо производить в полностью стерильных условиях, в конечном итоге жертвуя некоторой сложностью вкуса, из-за чего конечный продукт на вкус будет похож на виноградный сок.

Проблема «натурального» вина заключается в основном в том, что она отвлекает от более неотложных проблем общественного здравоохранения и побуждает людей тратить время и деньги понапрасну. Если поощрять производителей не использовать консерванты, это выльется в порчу продуктов и усугубит глобальный дефицит продовольствия.

В целом история с вином должна послужить напоминанием о том, что принимать решения из соображений очищения чего-либо от примесей, бывает опасно. Возьмем самый яркий пример и спросим генетиков об истории развития их научной области. Они наверняка ослабят галстук и пожалуются, что стало очень душно: «Здесь жарко, вам не кажется? Или это только мне?..» Et cetera. И неудивительно, ведь меньше ста лет назад многие уважаемые ученые выступали за насильственную стерилизацию бедняков, дураков и калек, якобы руководствуясь благородной целью – очищением человеческого вида. Для тех, кто искренне боялся, что такие гены испортят население, эта мера казалась простой предосторожностью.

Натуральное вино, конечно, далеко от евгеники, но это еще один элемент из целого спектра человеческого поведения, спровоцированного возведением чистоты в фетиш. Я привожу такое драматическое сравнение затем, чтобы показать: именно подход к жизни и нашим телам может легко закрепить опасные и ошибочные убеждения.

И нигде это не проявляется так сильно, как в том, что мы говорим, а точнее не говорим, о сексе.

Октябрьским днем 2011 г. Холли Ван Воаст сняла пальто и обнажила грудь. В зале Мидтаунского общинного суда повисла тишина. Судья Рита Мелла попросила ответчицу, крашеную блондинку Ван Воаст, извиниться.

Принести извинения было сомнительным предложением для Ван Воаст, которую вызвали в суд за то, что она появлялась топлес на Центральном вокзале, на пароме, идущем на остров Стейтен-Айленд, и в других общественных местах. На самом деле с обнаженной грудью разгуливала не она, а ее персонаж. Харви Ван Тоаст очень похож на Холли, но он носит нарисованные тушью усы в стиле Сальвадора Дали. Харви много где успел побывать, помогая Холли исследовать, как современники реагируют на обнаженную грудь. В тот день адвокат Ван Воаст, Франклин Шварц, призвал свою топлес-клиентку подумать о том, что, не принимая во внимание, насколько законны ее действия, она рискует быть задержанной попросту из-за неуважения к суду.

Днем ранее восьмидесятидевятилетнего Франклина Шварца назначили защищать интересы Ван Воаст. Позже он рассказал изданию The New York Times, что ему не приходилось делать ничего подобного за всю шестидесятилетнюю карьеру.

Ван Воаст принесла извинения и была выпущена на свободу. Так заканчивалось каждое слушание. В следующие два года Холли провела большую часть времени, разгуливая топлес по Нью-Йорку, где автоматической реакцией правоохранительных органов был немедленный арест. То, что начиналось как перформанс, превратилось в глубокое исследование психологии и правосудия.

«Все постоянно звонили в службу спасения, – поведала мне Ван Воаст. – На меня обрушился шквал осуждения. Я наблюдала, как при виде меня у людей что-то замыкало в мозгу. Я стала эдаким ходячим тестом Роршаха».

Ее еще не раз арестовывали, один раз в соборе Святого Патрика, и иногда доставляли в участок. Обычно у Холли получалось избежать очередной поездки на полицейской машине, объяснив служителям правопорядка, что обнажение женской груди в Нью-Йорке не является противозаконным. Хотя за такое задерживали многих женщин, она была права: обнажать соски официально разрешено после рассмотрения в 1992 г. Верховным судом штата дела «Народ против Рамоны Санторелли и Мэри Лу Шлосс», которых арестовали за обнажение «той части груди, что находится ниже вершины ареолы» в общественном парке Рочестера, и признания задержания незаконным. В постановлении отмечалось, что закон «относит к интимным частям женского, но не мужского, тела определенную часть груди». В таком случае «народ должен доказать, что на карту поставлена важная государственная необходимость подобного разделения и что гендерная классификация в значительной степени связана с этой необходимостью». Народ предоставить соответствующих доказательств не смог.

Я ни разу с ними не сталкивался, но, оказывается, литературный клуб под названием Outdoor Co-ed Topless Pulp Fiction Appreciation Society («Общество топлес любителей беллетристики на свежем воздухе») иногда устраивает собрания в Бруклинском парке неподалеку от моей квартиры. Каждый раз они привлекают много внимания, и не только потому, что читают бульварные романы. Клуб является частью движения под названием Free the Nipple («Освободи сосок»), действующего при поддержке таких знаменитостей, как Майли Сайрус и Лина Данэм. Движение стремится искоренить предрассудки, из-за которых определенные соски считаются вне закона, предрассудки, которые подпитываются политикой платформ Facebook и Instagram, запрещающих фотографии обнаженной груди. Запросов о движении Free the Nipple в поисковике Google в 2015 г. было больше, чем о «равной оплате труда» или о «гендерном равенстве». Получается, что идея движения гораздо шире и касается не только сосков. Сосок – это элемент на пересечении биологии и социологии. Почему он получил такое значение и стал разделительной линией между порядочностью и наготой? Тем более что соски есть у всех.

В 2005 г. писатель Марк Лейнер и его соавтор, врач Билли Голдберг, выпустили книгу под названием Why Do Men Have Nipples? («Зачем мужчинам соски?»), ставшую, по версии New York Times, бестселлером номер один. Вопрос заинтриговал многих, но авторы ответили на него очень коротко, объяснив наличие сосков у мужчин дефолтным «женским шаблоном». Идея в том, что мы все начинаем жизнь как плод женского рода, пока в некоторых из нас не включается мужская половая хромосома и не меняет наш пол.