Дмитрий Правдин - Байки бывалого хирурга [litres]

– Только собирался с вами поговорить, – повернулся к ней лицом Орлов, – вы меня опередили.

– Вы считаете, что непременно нужна операция? – расширила ноздри мама мальчика, кидая недовольный взгляд то на стоящего перед ней хирурга, то на облокотившегося о стеклянный шкаф с лекарствами анестезиолога, то на своего спокойно поднимающегося с кушетки сына.

– При лечении острого аппендицита только одно средство хорошо: срочное оперативное вмешательство.

– А вы уверены, что у него именно аппендицит?!

– Уверен.

– А что с анализами? Вы анализы хоть смотрели? – не унималась мама.

– Послушайте, у вашего ребенка острый аппендицит, анализы я смотрел, они плохие, надо оперировать, – с трудом ворочая от нечеловеческой усталости языком, выдавил из себя Василий Яковлевич. – Он несовершеннолетний, поэтому формально нам нужно ваше согласие.

– А кто его будет оперировать?

– Я, если согласитесь.

– Подождите, как вы? – Мама приблизилась к Орлову и втянула в себя припудренным носиком воздух. – А мне кажется, что вы пьяны. У вас вон глаза красные и вы тут еле на ногах стоите. Я не позволю вам оперировать моего сына.

– Мам, ты чего такое несешь? – зарделся парень, которому явно импонировал Орлов. – Ничего он не пьяный.

– А ты, помолчи. Не лезь, когда взрослые разговаривают. – Она махнула в сторону сына маленьким кулачком.

– Гражданка, как вас там? – оторвался от шкафа Топорков и надвинулся над женщиной.

– Ирина Николаевна.

– Так вот, Ирина Николаевна, кто вам дал право оскорблять доктора?

– Я его не оскорбляла. Вы разве сами не видите, что у него глаза красные и…

– Он не спал нормально уже четыре дня. Все никак не может уйти домой, спасает жизни, – грубо перебил ее анестезиолог.

– Семен, – прекрати, – я сам могу за себя постоять.

– Мама, мне стыдно за тебя! – подключился к диалогу акселерат.

– Андрюша, но я же ради тебя стараюсь, – растерялась Ирина Николаевна.

– Мама, у меня сильно болит живот. Доктор поставил диагноз, я с ним согласен. Зачем ломать комедию. Я уже не мальчик. Доктор, куда мне идти?

– Увы, дружок, по закону, ты еще пока не совершеннолетний. Хоть ты и бреешься и вымахал под потолок, но нужно согласие мамы, – вздохнул Орлов. – Здесь ничего не попишешь.

– Так дай им это чертово согласие, – повысил голос Андрей. – Чего мы ждем? Ты согласна?!

– Да, – тихо ответила Ирина Николаевна, утирая капельки слез, выступивших в уголках глаз, тылом трясущейся ладошки. – Доктора, вы меня извините. Андрюша у меня единственный сын. Вы не представляете себе как это тяжело, когда собираются оперировать твоего единственного ребенка.

– Вы знаете, Ирина Николаевна, – заскрежетал зубами доктор Топорков, – вот этот самый доктор, – он кивнул в сторону Орлова, – не далее как час назад, прооперировал свою единственную дочь. Сам! И, представьте себе, тоже с аппендицитом. Причем ей нет еще и четырех лет! Поэтому я вам настоятельно рекомендую не говорить при нем таких вещей.

– Семен, ну зачем? – Василий Яковлевич развел руки в стороны и с укоризной посмотрел на приятеля.

– Доктор, это правда? Вы оперировали свою маленькую дочь? – вскинул кверху густые черные брови Андрей. – Мама, я полностью доверяю ему!

– Я, я… Я не знала, простите, как глупо, – залепетала мама Андрея, с видом побитой собаки глядя на хирурга. – Как глупо все вышло. Конечно, я согласна на операцию.

Операция у Андрея прошла успешно. В четыре часа ночи или утра? Совершенно обессиленный Орлов, не раздеваясь, рухнул на диван в ординаторской и моментально погрузился в сон. Шедший следом за ним из операционной доктор Топорков отметил про себя, что прежде чем погрузиться в царство Морфея, Василий Яковлевич, проведал своих спящих девочек и заглянул к только что прооперированному им Андрею. Мама сидела возле сына на стуле, и выгнать ее из палаты никто так и не решился…

За окном громыхнуло и из просвинцованного, затянутого грозными облаками неба полился дождь. Несколько капель через распахнутое окно попало на лицо доктора Орлова. Он инстинктивно провел по нему рукой и проснулся. Взглянул на часы и тут же вскочил с дивана. Проспал! Полчаса, как начался рабочий день. Оглядевшись, Орлов увидел стоящие в углу туфли Платова. В шкафу висела его одежда. Ох, он присел на стул.

– Доброе утро, – в дверь просунулась бритая наголо голова Сергея Геннадьевича, – проснулся? Наслышан о твоих ночных подвигах. Молоток. А чего меня не позвал?

– Кто-то из нас должен был нормально выспаться, – прикрывая рот ладонью, широко зевнул Василий Яковлевич.

– А-а-а, я думал, не доверяешь.

– Прекрати говорить глупости. А где народ? Пора планерку проводить.

– А я уже ее провел, – хитро улыбнулся напарник. – На отделении в столовой. Мне еще по дороге о твоих геройствах рассказали.

– Кто?

– Не важно. Важно, что теперь вся больница гудит, что ты свою Машеньку спас. Ну вот, я и решил тебя не будить. Собрал народ наверху.

И как обстановка? – поинтересовался Орлов, выуживая из ящика своего стола дежурную зубную щетку и тюбик с зубной пастой.

– Твои – Машенька и верзила этот – ничего, а Демидов и Штольц из десятой температурят, под тридцать девять к вечеру набежало и утром «свечку» выдали.

– Надо им швы на коже распустить – воспалились. Намеревался же еще вчера, но руки не дошли. Ладно, я сейчас себя быстро в порядок приведу, и рванем на обход….

– Папа, папа, ты куда запропастился? – обрадовалась Машенька, как только Орлов вошел к ней в палату. – Я уже с утра не сплю. Там дождик за окном тарабанит, не дает спать.

– Я работал, доченька, – улыбнулся Василий Яковлевич. – Как твой животик? Болит? Дай я его посмотрю.

– Не-а, – замотала головой девочка, задирая ночую рубашку, – уже почти и не болит. Если только самую капельку, когда поворачиваешься.

– Так работал, что вмятина на подушке еще не прошла, – недовольно пробурчала Виолетта, глядя на склонившегося над кроватью мужа. Ей сегодня неудобно было спать вдвоем с дочерью на узкой кровати, а перейти на соседнюю наотрез отказалась. Так и промучилась до утра.

– И тебе доброе утро, любимая! – кивнул жене Василий Яковлевич, стараясь не замечать ее явное брюзжание. – Как вам спалось на новом месте?

– Что за идиотский вопрос, Орлов? – Виолетта вылезла из-под одеяла и откинула назад свои взъерошенные волосы. – Как можно спать на таких узких кроватях? Машенька тоже всю ночь проворочалась. Здесь, наверное, одному Филе было спать хорошо. Как тут у вас больные спят?

– Виля, поверь, это лучшая палата. В других и вовсе по шесть – восемь человек лежат.

– Ты мне зубы не заговаривай, а скажи, сколько нас здесь еще продержат?

– Да, папа, сколько нас еще здесь продержат?