Леонард Саламатов - Развитие психиатрии в Вятском крае

У меня создалась неприятная ситуация. С одной стороны считал диагноз и подход к лечению не верным, а с другой приходилось считаться с решением комиссии врачей-психиатров поставивших этот диагноз.

И тут, к счастью, приехал из Ленинграда профессор Юлий Львович Нуллер. Как же не воспользоваться такой ситуацией и не представить на консультацию эту больную. Она уже была представлена на ВТЭК и ей определена вторая группа инвалидности. Естественно, с работы в школе была уволена.

При консультации профессор очень последовательно и подробно провел беседу с больной, спросил мнение присутствующих врачей и в первую очередь моё. А потом высказал аргументировано и убедительно свою точку зрения. Ещё раз повторил, что хорошо изучил эту тему. Подтвердил, что заболевание носит невротический характер. Но невроз навязчивых состояний очень трудно поддаётся лечению. Они остаются трудоспособными. С сожалением сказал, что напрасно она была выведена на инвалидность и сейчас будет трудно восстановить на работе. Поэтому не нужно спешить снимать её с группы инвалидности, не договорившись о трудоустройстве. Иначе больная может остаться безработной. Работала больная в школе в Кирово-Чепецком районе. Договориться с директором школы о трудоустройстве не удалось. Семьи она не имела, всё было сосредоточено на работе, только этим и жила. Единственный случай в моей практике, когда выпускники её класса всем составом после окончания выпускных экзаменов приехали к ней из района попрощаться и сказать спасибо за её уроки, хорошие знания, которые они получили. На работу она не устроилась, но частенько приезжала в больницу побеседовать со мной. Кстати, её сестра вышла замуж, имела детей и семейных забот хватало. И у неё тоже имелись симптомы невротического характера, но слабо выражены. Видимо, наследственно полученные особенности характера способствовали формированию при определенных жизненных неурядицах проявлять себя в формировании клиники невроза. Наследственный фактор в развитии психических заболеваниях игнорировать нецелесообразно. Предполагаю, что в медицинской практике он присутствует нередко.

Думаю, хорошее впечатление оставило сообщение на очередном заседания на конференции психиатров Рема Андреевича Харитонова, профессора, доктора медицинских наук института имени В.М.Бехтерева. Он занимался вопросами изучения эпилепсии. Сообщение сделал блестящее, заострил внимание на вопросах, требующих решения, ответа на которые в настоящее время пока нет. Позднее он познакомился с врачом, будущим профессором Кировской медакадемии В.И.Багаевым. Рем Андреевич был очередным консультантом – куратором психиатрической больницы.

Позднее с циклом лекций приезжали ведущие специалисты в области тактики лечения душевных заболевание профессора Г.Я.Авруцкий, А.А.Недува, специалист по лечению депрессивных состояний Л.В.Вертоградская. Они предлагали помощь по организации децентрализованного лечения психически больных. Лечения в амбулаторных условиях, что позволяет проходить лечение без отрыва от семьи, от своей работы, не нарушая обычного стереотипа жизни. Это то, что в начале XX века предлагали основоположники психиатрии А.А.Малевинский, В.А.Трейтер. В Европе это уже применялось. Для наших учёных не было новинкой. Беда была в особенностях чисто Российских, в её громадной территории, в редких, отдалённых друг от друга поселениях. Это касалось и Кировской области.

Психиатры области не оставались без внимания крупных специалистов в области психиатрии. Кроме того, довольно регулярно получали приглашения на общероссийские съезды психиатров, конференций, декадники. Получали путёвки на специализацию, усовершенствования на базах в Москве, Ленинграде, Пензе, Казани и других городах страны. Конечно, во всех этих мероприятиях принимали активное участие.

Работа с душевнобольными считалась вредной и опасной. Персонал, работающий с психически больными, имел некоторые льготы. Заработная плата с тридцати процентной надбавкой по сравнению с персоналом других лечебных заведений. Отпуск был более продолжительным, это было оправдано.

Нападения больных друг на друга были обычным явлением. Попадало зачастую и медицинскому персоналу. Однажды во время обхода больных в отделении я пришёл в себя лежащим на полу. Медицинская сестра помогла мне подняться и встать на ноги. Слегка кружилась голова. Оказалось, со спины подошёл больной (было это в мужском отделении для беспокойных больных) и со всей силы ударил по голове. На несколько секунд я потерял сознание и свалился на пол. Отсиделся в своём кабинете и вызвал больного выяснить причины нападения. Больной был спокоен и охотно отвечал на вопросы. Объяснил, что ударить меня ему «просто захотелось». Это был импульсивный немотивированный поступок. Бредовых, галлюцинаторных расстройств не было. Позднее его из больницы забрал отец. А ещё через полгода он с сопровождающими был доставлен из психиатрического приёма распределителя Москвы. Во время разговора больной с какой-то хвастливой интонацией сказал, как в Московской больнице он сильно ударил врача. Больной лечился с диагнозом органическое поражение центральной нервной системы с психическими нарушениями.

Поступки больных часто вытекают из их бредовой или галлюцинаторной симптоматики. Они бывают и социально опасными.

Вот пример, в обеденный перерыв в столовую при больнице прибежала за мной санитарка с криком, что в четвертом отделении зарезали больного. Бегом побежал в отделение. Там в палате, где обедом кормили больных, на полу в луже крови лежал уже мертвый человек лет шестидесяти с перерезанным горлом, А рядом санитары держат за руки больного, который во всё горло кричал, что он расправился с Гитлером. Тут же валялась опасная бритва. Оказалось, больного врач отпускал в домашний отпуск на несколько дней. В этот день он вернулся, а медицинская сестра не проверила одежду больного и не отобрала бритву. Больной с бредовыми идеями скрывал свои мысли и был отпущен домой. В бред мог включить любого человека, но развязка была бы такой же кровавой. Медицинская сестра была уволена с работы, но по решению суда восстановлена.

Ещё пример с пациентом, страдающим бредовыми идеями ипохондрического содержания. Больной Скопин Евгений обратился во время врачебного обхода с жалобой на зубную боль. Болел зуб верхний передний. Направил больного к зубному врачу. Там осмотрели зуб, патологии не нашли, профилактически сделали рентгеновский снимок. Оказалось всё в порядке, патологии нет. Естественно, зуб трогать не стали, А больной настаивал на удалении зуба. В последующие дни больной настойчиво жаловался на упорную зубную боль и требовал удаления зуба, утверждая, что он ему мешает. Зубной врач категорически отказалась удалять здоровый зуб. Через нескольких дней зуба не стало. Больной сам расшатал и выдернул свой зуб, но на этом больной не успокоился. Во время очередного врачебного обхода пожаловался, что болит следующий зуб. Процедура повторилась. Снова осмотр зубного врача, которая патологии не нашла и удалять здоровый зуб отказалась. Через нескольких дней зуба не стало. Жалобы на зубную боль очередного зуба продолжались и зубы во рту убывали, пока не исчез последний зуб. Я надеялся, что на этом жалобы прекратятся, зубов во рту не осталось. Но не тут-то было. Во время очередного врачебного обхода больной пожаловался, что его беспокоит ноготь на ноге на большом пальце. Тщательно осмотрел ногу и особенно палец, на который жаловался больной. Все было в порядке, ноготь и палец были здоровы. Попытался убедить в этом больного, но это ни к чему не привело. Он продолжал утверждать, что ноготь ему мешает и он болит. Через пару дней ноготь был выдран. Это повторялось и с другими ногтями. Больной ходил в отделении с обмотанными бинтами ногами, через которые выступала кровь. Психотерапия была бессмысленна, инсулинотерапия противопоказана, больной страдал эпилепсией с психическими нарушениями. Нейролептиков ещё не было, противосудорожные препараты получал регулярно.