Петр Царфис - Записки военного врача

Просторный зал операционной, в создании и окраске которого довелось мне участвовать, выглядел в тот раз несколько необычно. Операционных столов было лишь три, и они вытянулись шеренгой, с соответствующими интервалами, что удобно для хирурга, работающего одновременно на трех столах. По-иному, чем всегда, расположились столики операционной сестры и перевязочных сестер. Справа от операционных столов поблескивал своим металлическим оперением переносный рентгеновский аппарат (он ничем, собственно, не отличался от госпитальных аппаратов того же назначения), слева от них выстроились цуг-аппараты, похожие на фантастических роботов, — мы уже разобрались в них: то были дельные помощники при гипсовании поврежденных конечностей. Несмотря на то что были раздвинуты маскировочные полотна, обычно закрывавшие окна, — черные снаружи, белые изнутри, — над операционными столами сияли мощные электрические лампы. Ощущение высокой значительности всего, что обычно происходило в этом зале, на сей раз показалось мне особенно сильным.

Возможно, это объяснялось присутствием более чем 100 наблюдателей. Мы стояли вдоль стен на длинных скамьях разной высоты. Это напоминало студенческие времена, институтские аудитории. Только дела тут были куда серьезнее.

Перед началом операции профессор Юдин тихим голосом поделился с собравшимися некоторыми своими соображениями о хирургии и хирургах.

— Ни одна человеческая деятельность не соединяет в себе столько различных качеств и специальных свойств, как хирургия. Тут нужны четкость и быстрота пальцев скрипача, и зоркость охотника, и способность художника различать малейшие нюансы цвета и оттенков, и присущее скульптору чувство формы, и тщательность кружевниц и вышивальщиц, и мастерство закройщика, и, главное, умение швеи шить и завязывать узлы вслепую. Очень многие хирургические операции на конечностях уподобляются искусным столярным работам, а многие случаи обработки костей требуют тонких хирургических приемов.

Конкретизируя эту мысль, Юдин продолжал:

— Операции на лице, щеках и веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева. Необычайная сложность строения и расположения органов брюшной полости требует от хирурга, особенно при огнестрельных ранениях, знаний и сообразительности архитектора и инженера, смелости и решительности полководца, чувства ответственности юриста и государственного деятеля, точной ориентировки, безупречной техники шитья.

И сказал в заключение:

— Конечно, не всегда наука хирургии и хирургическое искусство органически сливаются воедино. Но наша задача добиваться этого.

После этих слов Юдин приступил к операции. Первое, что особенно привлекло внимание всех присутствующих, была его методика спинномозговой анестезии. Сейчас она общепризнана, буднична. Тогда была для большинства откровением, а для некоторых — чуть ли не ересью. После традиционной обработки операционного поля он вмиг ввел иглу небольшого шприца, в котором находилось обезболивающее средство, в спинномозговой канал, и через несколько минут нижняя часть тела потеряла чувствительность.

Всем троим раненым, лежавшим на операционных столах, была произведена эта инъекция, у всех были комбинированные тяжелые ранения бедер и коленных суставов, и все они были успешно оперированы бригадой профессора Юдина.

Обработку кожи Сергей Сергеевич производил стерильными щетками под струей горячей воды. Мы увидели это впервые. Обычно в госпитале проводили подобную обработку с помощью какого-нибудь антисептика. Юдин предпочитал очищать кожные покровы от крови и гноя горячей водой и мылом. Затем он провел традиционную подготовку операционного поля (спиртом и йодом), и раненый был готов к непосредственному хирургическому вмешательству, хотя все слышал, видел, но ничего не чувствовал в нижней части тела.

В тот день мы впервые познали в действии юдинский метод хирургической помощи раненным в бедра и суставы, ставший вскоре по справедливости знаменитым. Предшествовавшие ему методы довоенных времен, кончая новейшим из них, разработанным профессором Т. И. Шраером, не гарантировали при хирургическом лечении таких ранений сохранения ног, а нередко и самой жизни. Метод Юдина обеспечивал такую гарантию.

Хирург-новатор широко обрабатывал рану, удаляя все поврежденные кости, мышцы в пределах здоровых тканей и оставляя нетронутыми надкостницу и прикрепленные к ней костные фрагменты, а также нервно-сосудистые пучки. В рану он насыпал специальным пульверизатором, сделанным по его чертежам, сульфамидные препараты. Всю оперированную ногу укладывал с помощью цуг-аппарата в глухую гипсовую повязку, именуемую кокситной. Повязка эта, впервые введенная в медицинскую практику великим Пироговым, обеспечивает абсолютный покой поврежденной конечности, впитывает в себя гной и тем самым дает возможность восстановлению кости и заживлению поврежденных мягких тканей. В результате по истечении положенного времени искалеченные люди как бы заново рождались. Движения в суставах восстанавливались. Смертельная угроза сепсиса, часто возникавшая при прежних методах хирургической обработки подобных ран, не касалась раненых и своей тенью.

Как виртуозно оперировал Юдин, видели все присутствующие. Его деятельность во время операции можно характеризовать двумя словами: показ и рассказ.

— Удаляя поврежденные ткани, — подчеркивал он, — надо сохранять сосудисто-нервный пучок и надкостницу.

И повторял неоднократно:

— Помните, что даже при полном удалении губчатого вещества кости надкостница способна ее восстанавливать.

При трех операциях, которые Сергей Сергеевич проводил у нас одновременно, оба его ассистента-хирурга выполняли самостоятельно работу предварительного и завершающего характера, второстепенную по значению, в том числе убирали костные осколки, расширяли края раны, затем ее зашивали.

Непосредственно Юдину помогала операционная сестра М. П. Голикова. Марина Петровна не только подавала ему хирургические инструменты, но и активно, особенно в наиболее ответственные моменты операции (при обработке сосудов и нервов, при сохранении маленьких костных осколков, прикрепленных к надкостнице), включалась в нее в качестве первого ассистента. Она прекрасно знала ход всех проводимых Юдиным операций, чувствовала каждое действие хирурга и способствовала успешному завершению сложнейшего хирургического вмешательства.

Бригаду Юдина (он, М. П. Голикова, два ассистента, врач-рентгенолог и две перевязочные сестры), с привезенной ею аппаратурой и инструментами, можно было считать самостоятельной боевой единицей. Она вела бой за жизнь раненых. Каждый день бригада оперировала многих с тяжелыми ранениями и одновременно обучала ведущих хирургов и старших операционных сестер тому, какой должна быть тактика хирургического лечения при различных повреждениях рук и ног. Каждый день Юдин рассказывал и показывал нам что-либо новое в военно-полевой хирургии. При этом совершенствовали свое умение он сам и его помощники. Хирургия не терпит шаблона, в каждой операции бывали свои неповторимые черты, каждая развивалась по индивидуальному плану в зависимости от характера повреждения, наличия или отсутствия осложнений.