Петр Царфис - Записки военного врача

Оставшись один, я стал обдумывать план организации новой операционной. Старшей сестрой туда вернее всего назначить Раису Худякову. Она знает дело операционной сестры, человек совестливый, внимательный и заботливый медик.

Через несколько дней, накануне годовщины Великого Октября, пришел ко мне Юрий Семенович со списком медиков, которых надлежит отметить приказом за отличную службу. Ни Луневой, ни Худяковой в списке не было. Не было также и ряда хирургов. «Ну ладно, — подумал я, — дело поправимое. Как-нибудь решим это с замполитом».

Меня интересовал другой вопрос: как ведущий хирург отнесется к созданию новой операционной и к назначению старшей сестрой Раисы Худяковой?

Мироненко ответил:

— Спасибо. Вижу, что и меня и хирургию вы любите…

Худякова дело поставила хорошо. Она начала с того, что установила контакты со старшей сестрой отделения Варварой Комышеловой, с палатными сестрами, от которых во многом зависит эффективное лечение.

В один из более или менее тихих дней, после обеда, Худякова провела совещание всех медицинских сестер, на котором обсуждался вопрос об организации хирургической помощи тяжелораненым в корпусе химучилища. В этом совещании участвовало 24 медицинских сестры. Все в белых халатах и в белоснежных косынках с эмблемой «Красного Креста». Она рассказывала им, как готовить тяжелораненых к операции, что делать после возвращения их в палату, как выводить из состояния наркоза и предотвращать послеоперационные осложнения. Это был своеобразный университет на войне.

Начальник отделения капитан медицинской службы Э. Н. Шургая повела сестер на обход раненых, чтобы практически показать приемы медицинской помощи раненым, особенно тяжелым.

Зашли в палату № 12. Еще не успели полностью открыть дверь, как почувствовали зловоние газовой инфекции — от разложения тканей тела под ее влиянием.

В палате слышны стоны раненых. Эльза Нестеровна рассказала о характере течения заболеваний, методах лечения и принципах организации ухода за больными.

У входа в палату она обратила внимание на лежащего справа бойца, получившего ранения три дня назад. Он находился в бессознательном состоянии. Лицо землисто-бледного цвета. Раненый беспорядочно перебирал пальцами по одеялу, точно так, как играют на рояле. Вся повязка левой ноги промокла, приобрела темно-зеленый цвет. Рядом с ним находился другой раненый, тоже в тяжелом бреду. Первый раненый, как впоследствии выяснилось, ушел на фронт после второго курса Московской консерватории. Поэтому он и перебирал пальцами, будто играя на рояле…

— Уход и лечение — две стороны одной медали — подчеркивала врач.

Сестры внимательно слушали ее. А она вглядывалась в глаза раненых, которые с надеждой смотрели на своего доктора.

С каждым больным Эльза Нестеровна поговорила немного, каждого осмотрела. А в заключение обратилась ко всем раненым:

— Терпенье, мои друзья, спокойствие и хоть чуть-чуть улыбки, она помогает не хуже лекарств. А кроме лечения вам нужно по ложечке портвейна, который будит аппетит. И к этому нужно желание поесть. Надо при всех обстоятельствах бороться за жизнь.

А сестрам и няням она после этого разъяснила за дверью, что цель операции, которую делают этим больным, заключается не столько в удалении осколков, сколько в расширении раны, где накапливается газ, притаивается коварная инфекция. Постоянный доступ кислорода в рану мешает жить этим микробам и, стало быть, способствует предотвращению прогрессирования заболевания. А хороший уход за каждым раненым дополняет успех хирургического лечения…

У каждого раненого свои резервные возможности, своя сопротивляемость к инфекции, свои особенности течения газовой гангрены, столбняка и других опасных осложнений огнестрельных ран. Эльза Нестеровна подчеркнула, что трафареты в лечении особенно опасны, нужен только индивидуальный уход. Несмотря на молодость, она уже приобрела за военную пору обширный врачебный опыт и всячески старалась вооружить им каждую медицинскую сестру.

Потом все немного постояли в коридоре, размышляя, наверное, о том, что раненые в этих палатах нуждаются в медиках, как больные дети в своих матерях.

Как бы тяжко ни приходилось некоторым раненым поначалу, они живо интересовались, что происходит на фронте и в тылу, что сообщает Совинформбюро. Политработники сообщали обо всем, рассказывали, как женщины и подростки работают на заводах и в полях, как куется оружие победы.

В помощь медикам и на радость раненым устраивались небольшие концерты — и профессиональных актеров, и шефской самодеятельности, певцов, плясунов, чтецов…

Все раненые, которые могли держать ручку или карандаш, писали домой сами. Другим помогали те же сестры, шефы, политруки. И в госпиталь шли со всех концов страны письма. Они были разные: материнские, в которых с сердечной болью и душевным трепетом высказывалось беспокойство за своих сыновей. Письма от жен и сестер, родных и близких. От боевых друзей, которые писали о подвигах на фронте, о жизни их подразделений, о том чувстве дружбы, которое они питают к своим раненым однополчанам. Все это поднимало дух бойцов и способствовало в известной мере быстрейшему выздоровлению.

Раненые, которые не могли сами писать, чаще всего были танкисты и летчики, обычно с ожогами и ранениями кистей. Они доверяли свои сокровенные тайны только сестрам, причем тем, кто за ними ухаживал. С ними делились горестями и радостями.

Раненые продолжали поступать в госпиталь. Из общего потока были отобраны самые тяжелые. Им нужна была неотложная хирургическая помощь.

Андрей Львов в срочном порядке был доставлен из сортировочного отделения в операционную. От огнестрельного ранения пострадали селезенка и левая почка. Но в каком состоянии находились эти органы, сказать было трудно. Каждые десять, пятнадцать минут он впадал в бессознательное состояние. Пульс не сосчитывался. Лицо было бледно, покрыто холодным потом. Он еле-еле открывал глаза.

Ведущий хирург распорядился начать наркоз. Подготовили операционное поле. Приступили к операции. Ее вел Юрий Семенович. Я ассистировал.

У каждого хирурга бывали случаи, когда зрение и слух, ум и руки достигали величайшей гармонии и все эти действия превращались в ряд блестящих озарений. Такое средоточие знаний, опыта, напряжения всех сил одолевает смерть, стоящую рядом.

Когда Юрий Семенович вскрыл брюшную полость, стало очевидным: нужно немедленно удалить селезенку и почку, перевязать сосуды, идущие к ним, начать переливание крови, массивное переливание…

После завершения операции лицо оперированного стало розоветь на глазах. Пульс стал ровным, хорошего наполнения, дыхание сделалось спокойнее, глубже.