Петр Царфис - Записки военного врача

Не дослушав разговора Смирнова с диетсестрой, я на обратном пути, когда Мария Васильевна уже одна колдовала над своими расписаниями, спросил у нее:

— Что, трудно приходится Смирнову?

— И не говорите! Да не он один, все болеют за Валентину Ивановну.

Надо заметить, что во время того воздушного налета, при котором она была тяжело ранена, бомбой разрушило правую сторону пищеблока. Но больные этого не почувствовали, перебоев в горячей пище не было: сначала подключили походную кухню, а через несколько дней вновь заработал на полную силу весь пищеблок. Вылечить повариху было, конечно, куда сложней. К общей радости, она поправилась вскорости.

Сестры, как и хирурги на войне, всегда приходили на помощь раненым. Они сами всегда себя считали здоровыми, им что-то мешало болеть, особенно во время больших потоков раненых. Они допускали иногда ошибки, но не в том, что наиболее важно, страдали из-за них и не повторяли больше этих ошибок. Проникнутые милосердием, они всемерно заботились о том, чтобы помогать всеми силами своим подопечным, доверившим им свое здоровье, свои сокровенные чувства и думы, всю свою жизнь…

Помню, как у опытной, всегда уравновешенной сестры Валентины Васильевны Нестеровой, работавшей в отделении Н. П. Кулеиной, был печальный день. Ее била мелкая дрожь, в глазах стояли слезы, руки безостановочно что-то делали — переставляли бутылочки с лекарствами, перекладывали с места на место шприцы, иглы, пинцеты. Накануне скончался тяжелораненый, который был ее подопечным не одну неделю.

— Успокойся только, пожалуйста, — говорила Лунева.

— Я спокойна. А нервам не прикажешь.

— Ты бы валерьянки выпила, — посоветовала старшая сестра.

— Или горячего чаю, — сказала Лунева. — Попей, лучшее лекарство.

Валентина пожала плечами, потом с горькой досадой сказала:

— Смотришь кругом — одни тяжелораненые, и каждому угрожает смерть. Уничтожить бы ее, проклятую! Чтобы и духа ее не было…

И тут же с жадностью выпила приготовленный чай, утерла ладонью слезы, подождала, чтобы справиться с дрожью, и пошла к своим раненым и больным.

Война все продолжалась…

В конце февраля 1944 года меня вызвали к начальнику медицинской службы 1-го Прибалтийского фронта, который объединил часть армий бывшего Калининского фронта. Предстояло решить некоторые кадровые вопросы нашего госпиталя. Когда они были обговорены, начальник отдела кадров санитарного управления вдруг говорит мне:

— За время боев погибло много медиков, и среди них несколько начальников хирургических полевых подвижных госпиталей.

— Чем я могу помочь? — спрашиваю.

— Возьмите на себя один из осиротевших госпиталей. Дело важное, интересное для молодого человека с административным и хирургическим опытом.

Как раз в это время из соседней комнаты вышел полковник И. К. Мысь, начальник военно-санитарного управления 4-й ударной, знакомый мне по конференциям хирургов фронта. Подключившись к разговору, он стал конкретизировать предложение кадровика, отмечая творческие преимущества для хирурга работы в подвижном госпитале, особенно первой линии, по сравнению со стационарным эвакогоспиталем.

Так-то оно так, думаю, в ХППГ [12] Сокращенное название хирургического полевого подвижного госпиталя. дела действительно поживей, погорячей. И главное — нужно… А как же с семьей? Жена с дочкой остались в Калинине, только вот сейчас договорились съехаться в Смоленске… Ну что ж, война есть война: если жизнь этого требует, то будем работать в разных местах.

Тут же меня пригласили к начальнику медицинской службы фронта генерал-лейтенанту А. И. Бурназяну, который подписал приказ о моем назначении и дал соответствующие установки о предстоящих задачах ХППГ № 138.

Возвращался я в Смоленск с председателем комиссии по приемке от меня эвакогоспиталя № 3829. Сдал дела за двое суток, распрощался с товарищами и отбыл к новому месту службы.

Если к ХППГ и можно предъявить какие-либо претензии, то лишь за его сокращенное название, отнюдь не украшающее великий русский язык. И оно тем досаднее, что за своим неблагозвучием скрывало одно из самых динамичных, жизнедеятельных и наиболее значительных, на мой взгляд, лечебных учреждений нашей армии периода Великой Отечественной войны.

Этот госпиталь нового типа больше, чем какой-либо иной, соответствовал характеру современной войны. Он был действительно полевым и подвижным, что позволяло ему наиболее своевременно и быстро по сравнению с другими госпиталями оказывать необходимую помощь раненым. А выигрыш времени для медицинской помощи после ранения порой решает все и уж, во всяком случае, всегда существенно облегчает путь к выздоровлению.

Убедился я в этом на собственном опыте. На протяжении года с небольшим, что я проработал в ХППГ № 138, мы не стояли на одном месте больше десяти дней. Естественно, нам не приходилось разыскивать для себя комфортабельные помещения. В подавляющем большинстве случаев обходились медицинскими палатками. Их было у нас полсотни, различного назначения.

Первой устанавливали палатку приемно-сортировочного отделения, чтобы сразу же принимать раненых. Потом вступал в действие операционно-перевязочный блок, за ним — аптека и портативная рентгеновская аппаратура. Каждая палатка для раненых была рассчитана на 50 мест, а в общей сложности они вмещали 1000 человек, при острой надобности и вдвое больше. В последнюю очередь выстраивали палатки для персонала, состоявшего из 120 человек, и для вещей. Типовая армейская кухня служила пищеблоком, при ней был брезентовый навес, выполнявший функции столовой. Энергетическим центром являлся движок, дававший свет и приводивший в действие медицинскую аппаратуру.

Выбирая место для очередного размещения вблизи населенного пункта, если тот не был излюбленной мишенью вражеской авиации и артиллерии, или чаще в лесу, мы учитывали прежде всего близость водных источников.

Летом наши палатки служили медикам и раненым безотказно. Зимой работать и жить в них приходилось, конечно, значительно труднее. Несколько облегчали положение чугунные печурки, отапливавшиеся деревянными чурками. Морозной порой мы не раз устраивались в больших шалашах, прикрываемых еловыми ветками, а для операционной за несколько часов сооружали сруб. Жарко там не было, но тепла хватало и для хирургического лечения, и для отдыха раненым.

Удобнее всего нашему «полевому подвижному» бывало в селении или, когда уж очень повезет, в маленьком городке. Там мы выбирали для операционно-перевязочного блока самый просторный дом. Чаще всего в таких домах окна и двери отсутствовали, полы и потолки имели повреждения. Зато в них было просторнее. В считанные часы наводили порядок, потолки и стены покрывали чистыми, выглаженными простынями, навешивали мощные электрические лампы, светившие почти круглосуточно, расставляли операционные столы и другие приспособления, необходимые хирургам. Поблизости монтировали рентгеновский аппарат, ставили автоклавы для подготовки стерильного материала, располагали гипсовальную для непрерывной подготовки гипсовых бинтов.