Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Прошло довольно много времени, пока, наконец, настойчивость Зиночки не преодолела все трудности: была вызвана машина и мы приехали в новую крупную гостиницу «Беларусь». Нам был предоставлен номер с большим венецианским окном, выходящим на новую городскую площадь. Очень хорошо обставленная мебелью гостиница предназначалась для обслуживания интуристов.

Мы приехали в субботу и надеялись весь воскресный день посвятить осмотру города. При первой же утренней прогулке можно было убедиться, что от прежнего, довоенного Минска не осталось почти никаких следов. Улицы напоминали скорее лучшие центральные улицы Ленинграда с пятиэтажными домами, асфальтированными мостовыми и тротуарами, чем провинциальные улицы довоенного Минска.

Днём я позвонил профессору 3. К. Могилевчику [387]и узнал, что заседания начнутся в понедельник, причём сессия будет проходить в здании обширного нового Театра профсоюзов. К вечеру в нашу гостиницу прибыли из Ленинграда профессора-гигиенисты Р. А. Бабаянц и Н. Ф. Галанин. По телефону все мы были приглашены профессором Могилевчиком провести у него встречу гигиенистов. Мне было приятно увидеть на этой встрече некоторых бывших моих учеников, слушавших 30 лет тому назад курсы лекций по социальной гигиене, которые я читал в Белорусском мединституте. В числе слушателей была и хозяйка дома, жена профессора Могилевчика. С большой признательностью она вспоминала тогдашние лекции. В большой комнате, в которой мы собрались, значительная часть была занята столами и витринами, на которых выставлены были адреса и подарки, подписанные Могилевчику в день его 60-летнего юбилея. Одна черта при посещении Могилевчика оставила у меня неприятное воспоминание: раньше, чем был подан чай, на столе появилась целая батарея бутылок пива и вина. Но, к сожалению, очень скоро хозяин, извинившись за отлучку, отправился за пополнением этих винных запасов ещё несколькими бутылками. По-видимому, это было привычное бытовое явление. Вскоре я, сославшись на нездоровье, отправился в гостиницу, но наши спутники, Бабаянц и Галанин вернулись только под утро. Старый бытовой уклад оказался сильнее гигиенической науки.

Из-за болезни А. Н. Бакулева работой сессии руководили вице-президент И. В. Давыдовский [388], П. Г. Сергиев [389]и академик-секретарь В. В. Парин [390]. Основной доклад о перспективе развития медицинских наук в семилетке 1959–1965 гг. сделан был Давыдовским. При его обсуждении внимание сессии было сосредоточено на патолого-анатомическом и патофизиологическом изучении болезней и на возможно более полном применении всей современной аппаратуры в научной и клинической работе.

Два заседания были посвящены вопросам геронтологии и предложению Минздрава об организации Геронтологического института. Главным докладчиком по этому вопросу был заместитель А. А. Богомольца (Киев) проф. патофизиологии Н. Н. Горев [391]. При обсуждении его доклада было предоставлено слово мне. Вот выдержки из моего выступления:

«…Начальный период научных работ о старости в нашей стране Н. Н. Горев связывает с деятельностью в России в половине 18-го столетия Иоганна Бернарда Фишера. Особую ценность его знаменитого труда „О старости и её ступенях и о болезнях в старости, их причинах и лечении“ составляет разделение автором на ступени или стадии всего периода старости, начиная от преддверия или начального периода (60–70 лет), главного периода (70–80 лет) и до периода долголетия — от 90 лет и более. Фишера занимает вопрос о болезнях, свойственных старости или „приобретаемых в старости“ и об их лечении.

В первой половине 19-го столетия у нас получило широкое признание учение макробиотиков, особенно работы Гуфелянда и вышедшая во многих изданиях книга Енгалычева „О продолжительности человеческой жизни“, в которой автор рассматривает задачу достижения здоровой старости в связи с условиями быта и с образом жизни русского народа, связывает её также с лечением заболеваний всеми доступными средствами.

С точки зрения прослеживания у нас истории развития науки о продолжительности жизни и долголетии, необходимо указать на разработку и издание таблиц доживания и продолжительности жизни в Россия на основе таблиц смертности населения статистика Германа (1819 г.) и академика В. Я. Буняковского (1874 г.). Таблица выживания и продолжительности жизни Буняковского была опубликована в трудах Российской академии наук уже в период изучения старости и продолжительности жизни в России, называемый „Боткинским периодом“. Сергей Петрович Боткин был вдохновителем и руководителем большого числа авторов работ по клиническому изучению стариков и старости. Мне кажется, что по систематическому исследованию клиники старения и старости, по выдвижению на первый план явлений со стороны центральной нервной системы, по глубокому чувству гуманности и внимания к человеческой личности стариков, работы школы Боткина отражают на себе влияние вышедшего в начале второй половины прошлого века классического труда, трактующего о старости, французского академика Ревейлле-Паризе. Этот трактат совмещает в себе клиническое, гигиеническое, историческое и философское изучение старости. Я считаю большим пробелом отсутствие до сих пор русского перевода этого замечательного, поистине образцового труда по геронтологии.

Следует добавить, что С. П. Боткин был не только замечательным клиницистом, отцом клинического нервизма, направившим внимание на изучение клиники старости, но он одновременно возглавлял комиссию по изучению причин смерти и по борьбе с высокой смертностью в тогдашней России.

Изучение старости и процессов старения нельзя ограничивать только клиническим, физиологическим и патологоанатомическим исследованием, а необходимо также расширить статистико-демографическим и санитарно-статистическим анализом. К такому выводу вплотную подошли работы С. П. Боткина.

Последовавший затем период конца 19-го и первых пятнадцати лет текущего столетия (1895–1917 гг.) в изучении проблемы старости и долголетия и во всём формировании взглядов на необходимость борьбы с преждевременным старением и за продление жизни — с полным основанием может быть назван „Мечниковским периодом“. Под знаком основного широкого биологического обобщения борьбы с вредными инфекционными началами стояли и теоретические исследования старения, и изучение клиники старости, и профилактика старения.

Нужно отметить, что И. И. Мечников сформулировал существенно важное положение, что вся его система ортобиоза [392]может привести к устранению преждевременного старения и к продлению жизни до желанных пределов, до возраста, когда преодолевается дисгармония и наступает насыщение инстинкта жизни, но только при условии следования правилам ортобиоза с ранних периодов жизни и затем последовательно на всех её этапах. В то же время Мечников показывал, что удлинение жизни, даже за пределы ста лет, возможно лишь при устранении болезней в годы, непосредственно предшествующие старости. Поэтому увеличение числа стариков и их пенсионирование не будет ложиться тяжёлым бременем на население. С удлинением жизни будут и должны отодвигаться начальные сроки пенсионирования с 60–70 лет на несколько более поздние возраста.