Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Человек в глазах Паскаля одновременно велик и ничтожен. Паскаль неоднократно возвращается к этой идее. "Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить… достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек всё равно возвышеннее, чем она, ибо сознаёт, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознаёт" (фрагмент 347). (313)

Величие и достоинство человека в его сознании, в способности не только ощутить границы собственного разума, но и признать существование вещей, уму непостижимых. В конце концов, "величие человека тем и велико, что он сознаёт свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознаёт". (314)

В отличие от "Максим" Ларошфуко, "Мысли" Паскаля внутренне диалогичны: писатель всё время спорит со своими воображаемыми оппонентами. Это стоики и скептики, Эпиктет и Эпикур, Декарт и Монтень – его любимые авторы. Но Паскаль однажды заметил: "Во мне, а не в писаниях Монтеня – всё то, что я в них вычитываю". Поэтому "Мысли" – это спор Паскаля с самим собой.

Сочинение Паскаля стоит на грани философии и искусства. Паскаль обладает могучим воображением и часто мыслит поэтическими символами. Таковы образ "мыслящего тростника" или образ "бездны", с которым связывается представление о бесконечности, вечности, а также катастрофичности человеческого бытия. В этих образах-символах отразилось и ощущение непрочности современной Паскалю цивилизации, под которой таится хаос – ощущение, сближающее Паскаля с творчеством великих трагиков эпохи.

Расцвет драмы классицизма

приходится на вторую половину XVII века. С этим периодом связано творчество выдающегося французского поэта и драматурга Жана Расина. Он родился в 1639 году, умер в 1699. Литературная слава Расина связана с десятилетием между 1667-1677 гг. В 1667 появилась его первая значительная трагедия – «Андромаха», в 1677 – самое великое творение, «Федра», после чего последовал длительный перерыв. В 90-е годы Расин вернулся к театру, но отошёл от классицизма, обратился к библейским сюжетам. В этот период была создана драма «Эсфирь»…

За основу своих произведений Расин, как правило, брал трагедии Еврипида. Таковы «Ифигения», написанная на сюжет «Ифигении в Авлиде»; «Федра», опирающаяся на трагедию «Ипполит». Одноименный предшественник «Андромахи» – одна из поздних трагедий Еврипида.

В трагедии «Андромаха»Расин заметно отступает от античной первоосновы.

Начнём с перечня действующих лиц. В трагедии Расина он выглядит так:

Андромаха – вдова Гектора, пленница Пирра.

Пирр – сын Ахилла, царь Эпира. (Он упоминается и в «Илиаде» Гомера, но особую роль играет в «Энеиде» Вергилия, во второй песне поэмы рассказывается о жестокостях Пирра во время осады Трои).

Орест – сын Агамемнона.

Гермиона… В «Андромахе» Еврипида она тоже присутствует, однако у Расина сказано, что Гермиона, невеста Пирра, – дочь Елены и царя Спарты Менелая.

Зачем Расин это делает, ведь даже нашим современникам, не говоря уже о зрителе того времени, известно многое о перечисленных персонажах. Но ему важно подчеркнуть: все главные действующие лица трагедии, кроме Андромахи, – дети великих героев, легендарных участников Троянской войны. Андромаха – единственная, кто в эти рамки не укладывается.

Пришло новое поколение – вот тема, которая волнует Расина в этой трагедии.

Конечно, когда мы сегодня на это смотрим, нам кажется, что Корнель и Расин – современники. Но на самом деле Корнель родился в 1606 году, а Расин в 1639. Это – разные поколения, отцы и дети. Поэтому противопоставление поколений в трагедии касается не только героев, но и отношения самого Расина к творчеству своего знаменитого предшественника.

События «Андромахи» относятся ко времени после окончания Троянской войны. Действие трагедии начинается с того, что в Эпир, где правит царь Пирр, приезжает Орест, который является посланником греков. Повергшие Трою, они возмущены тем, что Пирр поступился своим воинским словом: не только сохранил жизнь, но и укрыл у себя пленников-троянцев – Андромаху, вдову главного защитника Трои – Гектора, и их сына Астианакса. Греки требуют выдать им Астианакса, опасаясь встретить в нём будущего мстителя за гибель Трои. Однако Пирр отказывается это сделать, по той простой причине, что влюблён в Андромаху и хотел бы, чтобы она стала его женой. Он грозит Андромахе выдать сына грекам, если она и дальше будет ему противиться. Что касается Ореста, он надеется: Пирр женится на Андромахе, а у него появится возможность вновь побороться за отвергшую его некогда Гермиону. Царская невеста, она так и не дождалась от Пирра «ни предложения сердца, ни короны».

Сразу бросается в глаза: герои говорят не то, что думают и чувствуют. Орест убеждает Пирра уступить грекам, но в душе мечтает, чтобы этого не случилось. Пирр заявляет, что ребенок не представляет никакой угрозы, ведь Троя разрушена… Но на самом деле им руководят совсем другие мотивы: Астианакс необходим ему как средство давления на Андромаху.

Каждый здесь влюблён в того, кого ему любить не следует. Орест давно и безответно любит Гермиону, Гермиона – Пирра, Пирр – Андромаху… Кажется, это вполне могло бы составить комедийное кольцо, если бы Андромаха не любила по-прежнему погибшего за Трою Гектора. Кольцо здесь разомкнуто, и любовный сюжет существенно осложнен.

«Андромаха» Расина чем-то напоминает корнелевского «Сида». Но оставаясь в рамках одного и того же художественного стиля – классицизма, трагедии разнятся во многом по своему художественному строю.

Интерес Корнеля сосредоточен не на внешнем действии, а на внутреннем, события предстают в восприятии героев. Так поединок Родриго и графа Гормаса показан отражённым вначале в душе самого Родриго, затем Химены, находящейся в состоянии внутренней борьбы. Эта внутренняя борьба недаром обозначается словом «битва» (combat), – она зеркало борьбы внешней. Характеризуя своё душевное состояние, Химена скажет:

Родриго в ней с отцом ведёт единоборство,

Он ломит, он теснит, он гнётся перед ним,

То яростен, то слаб, то вновь неодолим…

(Действие третье, явление третье).

Действие «Сида» протекает в настоящем времени, которое членится на отдельные статичные моменты. Сама структура трагедии подчеркивает прерывистый характер времени. Сцены сменяют друг друга, причем герои, участвующие в одной сцене, в следующей, как правило, уже не появляются. Каждая отдельная сцена – образ мгновения, уходящего в небытие. Мгновение – одно из ключевых слов «Сида». Ссора отцов – миг. «Миг злополучной ссоры, – скажет Химена. – Миг породил её, и миг её потушит» и т.д.