Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Для героев Корнеля нет вопроса «почему» (область причин – сфера прошлого), а есть только один вопрос – «зачем», вопрос цели. Всё в его драме совершается в первый раз (первая любовь, первая дуэль, первый подвиг).

У Расина концепция времени другая. Как и «Сид», «Андромаха» связана с эпическим сюжетом, вырастает из него. Но если в трагедии Корнеля эпос – это будущее (содержание «Сида», напомню, – рассказ о рождении национального героя Испании), то в «Андромахе» эпический сюжет, Троянская война – в прошлом. Трагедия Корнеля – это пролог эпоса, трагедия Расина – его эпилог. Будущее освещает события «Сида», придаёт им перспективу и новый, высший смысл; а у Расина, напротив, отсвет легендарной Троянской войны ложится на важнейшие эпизоды трагедии. Сам главный конфликт между Андромахой и Пирром является отзвуком борьбы троянцев с греками, сердце Андромахи – последний оплот Трои.

Важно и другое. Герой Корнеля – победитель, героиня Расина – побеждённая. Расин изображает мир, но война составляет его подоснову, это прошлое, живущее в настоящем.

Тема прошлого – важнейшая в «Андромахе». Есть прямая связь между хаосом страстей, в который погружены герои Расина, и жестокостью победителей в разрушенной Трое. Пирр хочет забыть Трою и всё, что с ней связано. Андромаха всё время вспоминает, ей не дано

…Забыть, как вкруг стены влекли окровавленный

Труп мужа моего, всех почестей лишенный?

Забыть, как был убит Приам, великий царь,

И кровью старческой был обагрен алтарь?

О, вспомни, вспомни ночь, что длилась бесконечно,

Став для моей страны последней ночью, вечной!

Забыла ль ты, как Пирр, сверкающ и суров,

Вошёл в сиянии пылающих дворцов,

Сквозь груды мертвецов, шагая всех спокойней,

До самых пят в крови, и призывая к бойне?

Крик победителей и побежденных крик!

Кто гибнет в пламени, кто под мечом поник,

Вокруг меня лишь смерть да зовы боевые, -

Таким передо мной явился Пирр впервые. (315)

(Действие третье, явление восьмое)

На влюблённого, галантного Пирра падает тень той страшной ночи гибели Трои, когда он шествовал «сквозь груды мертвецов». Из памяти Андромахи никогда не уйдут эти воспоминания. Это часть её «Я». И поэтому она принимает решение выполнить условие Пирра, выйти за него замуж, чтобы уберечь сына от расправы, но затем покончить с собой. Правда, этого не происходит: Пирра убивают. Но Андромаха с самого начала знает, чего она не может.

День драмы – последнее звено длинной цепи событий. Это последний день. У Корнеля всё совершается в первый день, а у Расина – в последний, все надежды терпят крах. «Я на него взгляну сейчас в последний раз», – скажет Андромаха о сыне; в последний раз разговаривает Гермиона с Пирром…

Прошлое в трагедии Расина связано с настоящим и в то же время отличается от него, служит ему контрастным фоном. Здесь тоже важное расхождение с Корнелем. В «Сиде» нет противопоставления поколений – цепь времён не оборвана. В своем поведении персонажи трагедии руководствуются одними и теми же незыблемыми, вневременными нормами. А у Расина иначе. Главные действующие лица «Андромахи» – дети великих героев, но они не похожи на своих доблестных отцов. Пирр ради любви к Андромахе готов даже восстановить ненавистную ему Трою и, кажется, позабыл, что является сыном Ахилла. Временами у них возникает желание повторить прошлое, разыграть его вновь. Свою месть Пирру Гермиона уподобляет Троянской войне:

Елена, мать моя, не посулив награды,

На помощь привлекла героев всей Эллады

И видела она за десять лет боёв

Погибель трёх царей, и каждый был ей нов.

А я – я отмстить хочу за оскорбленье,

Влюблённому в меня я поручаю мщенье,

<���…>

А он боится мстить, пренебрегает мной!

(Действие пятое, явление второе).

А Орест скажет Гермионе прямо:

Прославим ваш и мой неукротимый нрав,

Я – Агамемноном, а Вы Еленой став.

В Эпире воскресим все муки старой Трои,-

Воспеты будем мы, как прежние герои! (316)

(Действие четвертое, явление третье)

Но это иллюзия. Между прошлым и настоящим контраст. Орест не походит на Агамемнона – он занят только своими чувствами и признается, что желал бы вместо Астианакса похитить «дочь Елены». Не героем, а «убийцей», «предателем», «святотатцем», «страшным чудовищем» предстает он в финале трагедии. Пирр хочет забыть прошлое, Орест его повторить, но и то и другое одинаково невозможно.

Андромаха живёт прошлым, несёт его в себе, оно составляет глубинное существо её «Я». Она – помнит. Поэтому стать женой Пирра для неё означало бы изменить прошлому, а следовательно, и самой себе. Андромаха видит в сыне отражение погибшего Гектора и в то же время знает, что прошлое невозвратимо. Она не мечтает восстановить Трою. Троя – пепел. Что ей Троя, если нет в живых её защитника, Гектора. Троя – люди, герои. А они погибли, и их нет ни в Трое, ни в Элладе. Сын должен помнить отца, «однако мстить… пусть не мечтает он», заявляет она.

У Корнеля внутреннее и внешнее совпадают, возможности его героя явлены в его судьбе, положении, поступках, слове. Поэтому в его трагедии всё открыто, громко, совершается при ярком свете дня. В трагедии Расина видимость и сущность заметно расходятся: в себе его герои совсем другие, чем вовне, для других, когда они вынуждены притворствовать, носить маску. Как художника, Расина интересует неявное в человеке, сокрытое в тайниках его души.

Между текстом и подтекстом в трагедии возникает контраст. Таков, к примеру, разговор Пирра и Ореста (действие первое, явление второе), где сложные личные взаимоотношения героев противоречат их общественным ролям. Гермиона стремится убедить Ореста, что не любовь, а долг привязывает её к Пирру (действие третье, явление второе). Пирр, заявляя о необходимости выдать Астианакса грекам, тоже ссылается на свой долг. Это не просто лицемерие. Общественные роли, которые играют герои Расина, есть нечто не совсем постороннее их личностям. Сам Пирр не знает, в чём его долг. Может, и в самом деле пожертвовать Астианаксом? В отличие от героев Корнеля, которые всегда говорят афоризмами, поскольку убеждены, что знают истину и стремятся следовать ей, герои Расина, когда не притворяются и хотят быть честными с самими собой, обращаются к себе с вопросами, на которые у них нет ответа. Каждый из них выступает для другого и для себя самого в двояком облике. Для Андромахи Пирр и мучитель и спаситель, единственная надежда и опора, в глазах Гермионы он – великий герой и недостойный изменник. Для Ореста Гермиона – желанная, источник радости и счастья, сама жизнь и мстящая ему Эриния. Любовь Гермионы превращается в ненависть, ненависть становится выражением любви. Её месть Пирру, искаженная, но единственно возможная форма проявления её чувства.