Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

На камне скал и на коре дерев,

И тени движущихся туч похожи

На чудищ первобытной старины.

Как ясно мне тогда, что совершенства

Мне не дано. В придачу к тяге ввысь,

Которая роднит меня с богами… (372)

(Первая часть. Лесная пещера)

Фаусту кажется, что ему открылось нечто новое, некое тайное звучание природы, которое не было ему доступно прежде, пока он жил лишь наукой. Наконец-то он постиг то, к чему так стремился. Но этот высокий миг Фауста, когда он почти готов был сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», разрушает Мефистофель. Он доказывает иллюзорность того, что переживает Фауст. Во-первых, какая гармония природы, о чём он? Никакой гармонии нет даже в собственной природе человека. Страсти влекут Фауста к Маргарите, а разум убеждает, что он не должен к ней приближаться. Когда нет внутренней гармонии, откуда ей взяться вокруг. Сначала нужно найти гармонию внутри себя, а уж потом искать её в мире.

Кроме того, может быть, это добродетельно и благородно, но зачем тогда Фауст заключал договор? И, наконец, разве этого ждёт от него Маргарита? «Какая грязь»! – восклицает Фауст. На что Мефистофель замечает:

Вся кровь от ярости зажглась!

Как твой стыдливый дух тревожит,

Едва я прямо назову

То, без чего по существу

Твоя стыдливость жить не может!

Ну что же, лги и лицемерь,

Насколько совести хватает,

Однако вот о чём теперь:

В своей конурке Гретхен тает,

Она в тоске, она одна,

Она в тебе души не чает,

Тобой жива, тобой полна.

Её любовь, как ширь разлива,

Без удержу, без берегов,

А сам ты присмирел трусливо

И руки умывать готов!

Чем созерцать, как за опушкой

Мерцает хор ночных светил,

Ты б приунывшую подружку

За жар любви вознаградил! (373)

(Первая часть. Лесная пещера)

И Фауст не может не согласиться с подобными аргументами.

Он решает: будь что будет – и целиком отдаётся своему чувству. А дальше всё происходит, как я уже упоминал. Он вручает Маргарите флакон с ядом, выдав его за сонные капли, и она становится матереубийцей. А когда приезжает брат Маргариты, Валентин, и узнаёт о её связи с Фаустом, он вызывает Валентина на дуэль и, подталкиваемый Мефистофелем, закалывает шпагой. Маргарита оказывается также невольной виновницей гибели брата.

Затем Мефистофель уводит Фауста на шабаш ведьм. Сколько он там пробыл, сказать трудно, время здесь не определяется. Эпизод «Вальпургиева ночь» – это погружение Фауста в мир чувственных наслаждений. И это как раз то, чего добивался Мефистофель. Теперь Фаусту всё равно, что за женщина с ним рядом, пусть даже ведьма. Кстати, есть прямая связь этой сцены со сценой в саду, где Фауст прогуливался с Маргаритой, а Мефистофель с Мартой, и произошло первое признание Фауста в любви к Маргарите. Здесь Фауст танцует с молодой ведьмой, а Мефистофель – со старой. Молодая ведьма как бы заменяет Фаусту Маргариту. Впрочем, ему уже всё равно. Он и сам признаётся, что ему, подобно герою стихотворения А. Блока,

…стало всё равно, какие

Лобзать уста, ласкать плеча,

В какие улицы глухие

Гнать удалого лихача…

И всё равно, чей вздох, чей шёпот,—

Быть может, здесь уже не ты…

Лишь скакуна неровный топот,

Как бы с далёкой высоты…

(«Своими горькими слезами…», 1908)

Этого-то как раз и хотел Мефистофель: добиться, чтобы Фауст нашёл удовлетворение в чувственных страстях. Но происходит нечто неожиданное: из уст новой спутницы Фауста выскакивает мышонок. Ему становится противно. И тут он замечает тень Маргариты с колодками на ногах. Фауст точно очнулся в этот момент, он узнаёт, что Маргарита в тюрьме.

Сцена «Пасмурный день. Поле» занимает особое место в трагедии: это единственная сцена в «Фаусте», написанная прозой. Фауст вспоминает о Маргарите: «Одна, в несчастье, в отчаянье! Долго нищенствовала, и теперь в тюрьме! Под замком, как преступница, осуждённая на муки, – она, несравненная, непорочная! Вот до чего дошло! – И ты допустил, ты скрыл это от меня, ничтожество, предатель! – Можешь торжествовать теперь, бесстыжий, и в дикой злобе вращать своими дьявольскими белками! Стой и мозоль мне глаза своим постылым присутствием! Под стражей! В непоправимом горе! Отдана на расправу духам зла и бездушию человеческого правосудия! А ты тем временем увеселял меня своими сальностями и скрывал ужас её положения, чтобы она погибла без помощи» (Первая часть. Пасмурный день. Поле). (374)

А что на это ему отвечает Мефистофель?

– Она не первая…

Эти слова изумляют Фауста. Человек подобное сказать не может! «…Вездесущий дух <���…> Возврати ему его излюбленный вид, чтобы он ползал передо мною на брюхе и я топтал его, презренного, ногами! – Не первая!– Слышишь ли ты, что говоришь? Человек не мог бы произнести ничего подобного! Точно мне легче оттого, что она не первая, что смертных мук прежних страдалиц было недостаточно, чтобы искупить грехи всех будущих! Меня убивают страдания этой единственной, а его успокаивает, что это участь тысяч». (Первая часть. Пасмурный день. Поле). (375)

Я не хочу отрицать значение такой вещи, как статистика, но всё-таки то, о чём говорит здесь Гёте, справедливо. Когда нам сообщают, допустим, что всего лишь несколько человек погибло, а могло бы и больше, – убеждаешься в этом. Гёте же хочет сказать, что каждая потерянная жизнь – это катастрофически много.

Фауст требует от Мефистофеля, чтобы тот открыл двери темницы. Мефистофель готов это сделать, но вывести Маргариту на волю может только Фауст.

Сцена «Тюрьма». Маргарита безумна. Вначале она даже не узнаёт Фауста и говорит о том, что очень боится предстоящей казни. Но когда Фауст восклицает её имя, Маргарита точно приходит в сознание:

То голос друга, как когда-то!

Спасенье! Наше место свято!

(Вскакивает. Цепи падают).

Не страшно ничего ничуть!

Ушам поверить я не смею,

Где он? Скорей к нему на шею!

Скорей, скорей к нему на грудь!

Сквозь мрак темницы неутешный,

Сквозь пламя адской тьмы кромешной

И улюлюканье и вой

Он крикнул «Гретхен!», милый мой!

<���…>

Ты тут? О, повтори!

Он тут! Он тут! Он всё исправит!

Где ужас завтрашней зари?

Где смерть? Меня не обезглавят!

Я спасена!

Я в мыслях у того угла,

Где встретила тебя впервые.

Вот сад и деревца кривые,

Где с Мартой я тебя ждала.

Однако Маргарита сразу же начинает ощущать перемену, произошедшую в Фаусте:

Разлуки срок был невелик,