Михаэль фон Альбрехт - Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

Тщательную отделку praefatio, ее «намеренное словесное изобилие и нечто вроде фигуры речи в повторениях и противопоставлениях» признал Ф. Лео13. А. Кап- пельмахер14 в свою очередь отметил, что, кроме того, все предисловие членится, по принципу древнеиталийского сакрального языка, на отвечающие друг другу части, в то время какЛеман искал в нашем тексте использования принципов греческой риторики15, исходя прежде всего из понятий periculum (опасность) и honestum (нравственное)16. Оба аспекта рассматриваются в предисловии Катона в такой последовательности: abba. Эта отмеченная уже Бюхнером17 хиастическая структура, по Леману, ближе античному мироощущению, чем та, которая кажется более естественной нам, — ab ab, где ход мысли повторяет свое начало. Таким образом, что допускает и Леман, кольцевая композиция может восходить не только к влиянию греческой риторики. Имело бы смысл вдобавок уточнить, что эта форма, если и не стоит непременно рассматривать ее как наиболее естественную для античности, совершенно однозначно представляет собой архаический структурный тип18. Для Лемана тема praefatio развивается в соответствии с теЪка KefdXaia generis deliberativi. Катон ставит на передний план utilitas — пользу сельского хозяйства, его свободу от periculum и его ценность как honestum.

Предисловие дидактического труда тогда должно рассматриваться как зиавю в миниатюре, увещание заниматься традиционной для римлян деятельностью — обрабатывать землю.

М. Фурманн высказывает сомнения насчет применимости эллинистических категорий к предисловию Катона19. Но Т. Янсон соглашается с Леманом20. Катон, правда, мог быть знаком с эллинистической риторикой21; но упомянутые аспекты с полной очевидностью вырастают из сути дела; характер като- новских выражений, в высочайшей степени обусловленный предметом, делает для филолога задачу провести грань между природой и искусством прямо-таки неразрешимой. По Ф. Клингнеру, уже то, что Катон исходит из наличия разных способов зарабатывать себе на жизнь (земледелие, торговля, финансы), указывает на греческое влияние22. Одно можно считать установленным твердо: форма предисловия не определяется эллинистической риторикой как таковой, его кольцевая композиция архаична. Архаика сказывается и в языке23: паратаксис24, изобилие, нагромождение синонимов25, словесные повторы26, аллитерации27.

Янсон28 стремится отдать должное разветвлению мысли в предисловии, проводя различие между этической и экономической аргументацией. По его мнению, с этическим аргументом не согласуется то, что Катон — приверженец плантационного сельского хозяйства эллинистической эпохи29, а в этих обстоятельствах владелец поместья, живущий в городе, вряд ли на собственном опыте испытывает нравственную пользу сельских трудов30. В то время как аргументы морального толка предполагают условия, которых уже больше не было в наличии, экономические доводы, предлагавшие предпочтительную форму вложений, могли бы серьезно заинтересовать представителей одного с Катоном сословия. Таким образом, Янсон приходит к результату, подтверждающему скорее «эллинистический» образ Катона у Кинаста31, нежели клингнеровский32, хотя Янсон и пытается отдать должное обоим способам истолкования33. Правда, янсоновская аргументация затрагивает больше содержательную, чем формальную сторону ргае/аИо. Таким образом, представляется оправданным новое исследование стилистического облика этого значимого вступления.

СтрУКТурА ПРЕДЛОЖЕНИЯ

В нашем тексте последовательно осуществляется склонность к параллельному структурированию предложения34. Но не следует упускать из виду, что тенденция к параллелизму не является однозначно господствующей. Наряду с ней есть еще одна, также не дающая забыть о себе: вторая часть предложения по большей части выходит — вопреки «закону растущих колонов!» — короче, чем первая. Таким образом возникает впечатление резкости — следствие очень своеобычного катоновского ритма35. При этом меткое замечание приберегается к концу фразы:

si tarn honestum sit.

feneratorem quadrupli.

bonum agricolam bonumque colonum.

minimeque male cogitantes sunt qui in eo studio

occupati sunt.

В одном случае как «пауза для большего эффекта» предшествует вставка, усиливающая воздействие заключительных слов: verum, ut supra dixi, periculosum et calamitosum. В других случаях подчеркнутое demonstra- tivum придает концу фразы остроту: hinc licet existimare.

qui ita laudabatur.

principium hoc erit.

(Ср. также si tam honestum sit).

Во всем тексте господствует пристальное внимание к значению первого и последнего элемента фразы; при этом расположение в конце значимых, насыщенных смыслом слов в сочетании со сжатием предложения в его второй части, как представляется, — катоновский структурный принцип.

Наряду с этим чисто катоновским способом заполнять пространство фразы можно наблюдать, что слова часто повторяются; тем не менее нельзя (как это пытается сделать Леман22) сводить все эти случаи без различия к желанию сделать текст более напряженным.

Скорее уж эти повторы имеют отчасти структурнотематическую функцию, отчасти иную, которую еще предстоит охарактеризовать. Очевидна структурная значимость повторения в случае cfurem и feneratorem, где употребления одних и тех же слов требуют соображения предмета. Напротив, лишено эмфазы вторичное использование глагола existimare в не менее чем четырех следующих друг за другом конструкциях, — здесь невозможно усмотреть риторической преднамеренности. Прежде всего приходит в голову мысль о небрежности в безразличном, — это значимый коррелят к его тщательности в местах первостепенной важности. В каждом предложении Катон обращает внимание на главные пункты, но очевидным образом не пытается так же оформить и остальное. Existimare — удобный глагол, который четыре раза подряд в различных контекстах первым попадается ему под руку; разнообразить текст еще и в этом показалось бы ему мелочностью: для ясности речи это не играет никакой роли. Только здесь, в области безразличного, можно заметить то, что (вряд ли с полным правом) называли бедностью латинского языка, egestas linguae Latinae36.

Повтор existimare — вопреки мнению Лемана — не служит созданию напряжения в тексте; речь идет об ином типе повторения, который я попытаюсь определить. Existimare имеет то преимущество, что не бросается в глаза, и этот глагол не уводит в сторону от важных элементов текста. То же самое справедливо и для четырехкратно употребленного laudare в предложении: et virum bonum quom laudabant, ita laudabant: bonum agricolam bonumque colonum; amplissime laudari existimabatur, qui ita laudabatur. Дело не в том, чтобы глагол laudare выдвигался на первый план, а в том, что читательское внимание повсеместно отвлекается к словам, расположенным рядом с ним: amplissime, ita. Таким образом, повтор здесь играет ту роль, что ярче выделяются остальные слова предложения — такое стилистическое средство представляется нам скорее «естественным», нежели «риторическим»; несомненно, конечная цель, которая им достигается, — ясность.