Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Здесь Есенин пригласил писателей на чтение поэмы «Анна Снегина». «В дверях квартиры меня встретила с суровым лицом старуха, локтем показала комнату, где жил Есенин, — пишет Н. Полетаев. — В комнате… двое молодых людей катались по полу, в одном я узнал Есенина, второй — поэт Иван Приблудный… „Сережа, что ты делаешь?“ — „Приблудного выгоняю“. — „Почему?“ — „Он еще молод, а у меня сегодня соберется вся русская литература!“ Под разговор Приблудный робко рванулся, но незадачливо задел ногой за этажерку, и перепечатанные на машинке листы поэмы… как белые голуби, веером разлетелись по полу…» А в дверях уже стояли гости: Всеволод Иванов, Леонид Леонов, Кириллов, Орешин, Казин, критик Зелинский… Но тут и впрямь успели побывать у поэта и Пильняк, и Асеев, и Шкловский, и Чапыгин, и Воронский. А после его смерти, у Сони, помимо живших здесь Ахматовой и Шкапской, Волошин, Клюев, Табидзе, Качалов, даже Стефан Цвейг.

Да, отсюда он уехал на гибель. Заранее послал телеграмму в Ленинград Эрлиху: «Немедленно найди две-три комнаты. 20 числах переезжаю жить в Ленинград». А вернулся — в желтом гробу. В нем «лежало чужое лицо, — напишет поэт Шершеневич. — Исчезло все озарявшее выражение». Менялся почетный караул в Доме печати, тот же Качалов читал стихи, пел Собинов, а первая жена Зинаида Райх, обнимая их детей, крикнула: «Наше солнце ушло… Прощай, моя сказка!» И многие тысячи москвичей — одной милиции был целый полк! — провожали плывущий над городом на руках друзей гроб с телом любимого, поистине народного поэта…

Для мировой литературы неудивительно. Кто ж не помнит, что за Орфеем шли, говорят, даже деревья!

231. Пречистенка ул., 13/7(с.), — доходный дом (1911, арх. Г. А. Гельрих). По мнению специалистов-литературоведов — это дом, где находилась та самая «нехорошая квартира» из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Кто ж ее не помнит ныне?

Пречистенка вообще очень литературная улица. Даже вступая в нее от храма Христа Спасителя, стоит обратить внимание, не пропустить несколько домов. Скажем, в доме № 9 жил до конца 1930-х гг. пианист, композитор, автор воспоминаний о Льве Толстом, с которым дружил свыше 15 лет, А. Б. Гольденвейзер, у которого бывали поэты Мандельштам и Пастернак, Танеев и Рахманинов, Гершензон и Лариса Рейснер. В этом же доме жил до 1920 г. литературовед, секретарь издательства «Скорпион» (1913–1915) и будущий заведующий музеем Пушкинского Дома Б. В. Шапошников. А в сохранившемся доме № 10/2вообще бывали легенды русской литературы: Денис Давыдов, Петр Вяземский, Чаадаев, Боратынский и даже Герцен, ибо здесь, в собственном доме, жил с 1839 по 1842 г. генерал-майор, историк и публицист, когда-то член литературного общества «Арзамас» М. Ф. Орлови его жена, дочь героя 1812 г. Н. Н. Раевского — Е. Н. Раевская, прообраз Марины Мнишек в «Борисе Годунове» Пушкина. Здесь же позже, в 1914 г., жил на 2-м этаже в качестве учителя сыновей богатого предпринимателя молодой еще Б. Л. Пастернак. Я уж не говорю о тех, кому здесь висит мемориальная доска, — о членах Еврейского антифашистского комитета, которые в 1940-х гг. работали здесь над созданием «Черной книги» о зверствах фашистов. В комиссию входили и бывали в этом здании с 1944 г. Эренбург, Квитко, Маркиш, Антокольский, Инбер, Шкловский, даже Андрей Платонов.

Дом № 13/7 по Пречистенке

Ну, и два литературных музея рядом — дома 11/8и 12/2. В первом, с 1921 г. музее Л. Н. Толстого, в старом особняке Лопухиных, который на деле никак не был связан с классиком, жили секретари писателя, открывший музей В. Ф. Булгакови историк литературы, автор «Летописи жизни и творчества Л. Н. Толстого», мемуарист Н. Н. Гусев. А в подвале этого дома, с 1922 по 1938 г., обитала поэтесса и прозаик С. З. Федорченко, та, которая написала знаменитую книгу «Народ на войне» и у которой бывали здесь Мандельштам, Пастернак, Парнок и Волошин, который скажет про ее творчество: «Меня пленяет в ней сочетание французской четкости формы с абсолютном слухом русской народной речи…»

Наконец, во втором, в доме № 12, где в старой усадьбе гвардии прапорщика, помещика А. П. Хрущева находится ныне музей Пушкина, жили прозаики и краеведы: Д. И. Никифоров(автор двухтомника «Старая Москва»), а позже, в 1920–1930-е гг., директор НИИ краеведческой и музейной работы Ф. Н. Петрови историк искусства, автор справочников-путеводителей «Москва», «Подмосковье» и др., М. А. Ильин.

В этом последнем музее тьма артефактов, связанных с литературой. Здесь вы можете увидеть чернильницу поэта-партизана Дениса Давыдова и даже обтянутый золотой материей диван, привезенный из Каменки, на котором он, как и мы, грешные, растягивался после обеда, рассветной охоты или поздней гульбы. Но мало кто знает, что дом с той самой «нехорошей квартирой» Булгакова был построен в 1911 г. на месте собственной усадьбы отца Дениса Давыдова — командира Полтавского легкоконного полка, бригадира Василия Давыдова. Именно здесь, с 1791 г., с 7 до 16 лет и провел свои детские годы его сын — будущий поэт, прозаик, мемуарист, гусар и партизан, закончивший жизнь в звании генерал-лейтената, — Денис Давыдов. Ну разве не литературная улица — эта Пречистенка?

Если же говорить о «нехорошей квартире», то она находилась на 6-м этаже этого дома, прямо под башней, с потолками в 7 метров, где с 1912 по 1919 г. жил один из сыновей ювелира К. Г. Фаберже и тоже художник и руководитель московского отделения фирмы — Александр Карлович Фаберже. Его и арестуют тут в 1919-м, после чего он уедет за границу. А здесь, в «таинственной» квартире, с камином и люстрой, работы все того же Фаберже, поселятся художники группы «Бубновый валет», возникшей еще в 1910 г., а теперь — члены «Первой творческой коммуны художников» — Борис Такке, Иван Захарови его жена Наталья Агапьева. Тут, в огромной, приспособленной под мастерскую комнате, художник Такке, помимо портретов вождей революции написал работу «Катька», навеянную поэмой Блока «Двенадцать». Удивительно, но в последний свой приезд в Москву, в мае 1921-го, уже больной Блок поднялся сюда и, рассмотрев портрет, согласился — да, эта «разухабистая девица» с папиросой в углу рта — его «героиня». Здесь бывал и описал эту квартиру в повести «Голубая звезда» (1918) также писатель Борис Зайцев. И, наконец, в конце 1920-х здесь, у друзей, оказался Михаил Булгаков.

Помните люстру, на которой, обнимая примус, качался кот Бегемот? Это вот — та люстра! А пули чекистов, которые звенели по стенкам, но никогда не убивали? Это — те стенки! О том, что именно эта «квартира пошаливала», говорили потом даже близкие Булгакову люди — Н. А. Ушакова, М. А. Чимишкиан-Ермолинская, Н. К. Шапошникова. Но ведь и сам писатель прямо пишет в романе: «Квартира эта… давно уже пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Еще два года тому назад владелицей ее была вдова ювелира де Фужера…» А все остальное — хрустальная люстра в центре комнаты, камин, с полки которого отстреливался от чекистов кот Бегемот, тяжелые гардины на высоких окнах с цветными стеклами («Фантазия, — пишет Булгаков, — бесследно пропавшей ювелирши!»), трюмо, даже «ювелиршин пуфик» — все во времена писателя было еще «в реале». Отсюда перепившийся накануне директор варьете Степа Лиходеев мгновенно «переместился», был выкинут непрошеными гостями в Ялту… И именно отсюда, после перестрелки, после вспыхнувшего пожара, в разбитые окна верхнего этажа, откуда еще недавно были слышны «звуки патефона», вылетели еле видные в дыму странные, загадочные фигуры… Впрочем, на улице, то есть здесь, на Пречистенке, а не на Садовой, как пишет Булгаков, их никто так и не успел разглядеть…