Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Ахматова только в 1940-м вдруг напишет стихотворение про этот дом и переулок. Почему так поздно? Возможно, потому, что 1940-м вновь был арестован ее сын — Лев Гумилев. И вновь «петелькой на ее горле» затягивалась кошмарная, ничего не сулящая в будущем жизнь. Ее и предчувствовала уже здесь, в Зачатьевском. Ведь, может быть, отсюда и, возможно, в том «синем платье» Николай Пунин, ее будущий третий муж, искусствовед, свел ее как-то в Третьяковку и нарочно подвел к картине «Боярыня Морозова». И шепнул на ухо: «Вот так и вас повезут на казнь». И добавил: «Вас придерживают под самый конец…» А она ответит ему стихами, помните их?

Но разве этот «путь» не начинался здесь, в Зачатьевском?..

115. Земляной Вал ул., 14/16(с., мем. доски), — жилой дом (1934, арх. А. А. Кеслер). Ж. — с 1938 по 1964 г. — поэт, прозаик, драматург, критик, переводчик, лауреат Ленинской (1963) и четырех Сталинских премий (1942, 1946, 1949, 1951) — Самуил Яковлевич Маршак, его жена Софья Михайловна Мильвидскаяи их сыновья, в том числе — Иммануэль Самуилович, физик, переводчик и также лауреат Сталинской премии (1947). Здесь, у Маршака в октябре 1941 года останавливалась на несколько дней Анна Андреевна Ахматова. Б. — М. И. Цветаева (1941), К. И. Чуковский, А. А. Фадеев, А. Т. Твардовский, Е. Л. Шварц, И. Л. Андроников, Ю. П. Герман, Л. Я. Гинзбург, Н. М. Коржавин, З. С. Паперный, В. Берестов, Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский и многие другие.

Его звали шутя на старости лет не просто Маршаком — «Маршак Советского Союза». Еще бы, кто не читал, не вырос на его детских стихах: «Кошкин дом», «Вот какой рассеянный…», «Усатый-полосатый», «Вакса-клякса», кто не восхищался его переводами Бёрнса, Киплинга, Блейка, сонетов Шекспира, даже поэтических экзерсисов Мао Дзедуна? Кто не помнит его стихотворный памфлет «Мистер Твистер» (правда, переписанный в угоду менявшейся политической обстановке чуть ли не пять раз)? А пьесы, наконец: «Волшебная палочка», «Летающий сундук», «Двенадцать месяцев», за которую получил Сталинскую премию, «Финист — Ясный сокол»?

Но — вот два мнения Александра Твардовского с разницей всего в пять лет. Скажем, 27 октября 1958 г., когда на секретариате Союза писателей исключали из своих рядов только что получившего Нобелевскую премию Пастернака, Твардовский, чтобы избежать постыдного голосования, сбежал в нижний буфет Центрального дома литераторов. Там-то подсевший к нему поэт Ваншенкин и услышал от классика. «Мы не против Нобелевской, — сказал ему, насупившись, Твардовский. — Пусть бы дали Маршаку. Кто же возражает?..» Казалось бы, выше оценки поэта поэту и дать нельзя. А через пять лет тот же Твардовский записал: «Этот крохобор собственной славы не дает пощады ни себе, ни ближним… Маршак — жуткая картина угасания не только чувства элементарной самокритичности, но просто разума и неугасимого возгорания чисто графоманской жажды стругать, выстругивать что-нибудь… выстругивать и немедленно, немедленно показывать, печатать, выколачивать похвалы…»

Ах, как Маршак начинал свой путь в литературе! Покровительство легендарного критика Владимира Стасова, дружба его, 18-летнего мальчишки, с Горьким (он даже полтора года жил в доме «Буревестника»), путешествия по миру в качестве корреспондента газет (Турция, Греция, Сирия и Палестина), учеба в Лондонском университете, потом — Краснодар, организация детских клубов, мастерских, читален, театра, но главное — писание детских пьес совместно с Лилей Дмитриевой (более известной в литературе как Черубина де Габриак): «Волшебная палочка», «Летающий сундук», «Опасная привычка», «Таир и Зоре» и… «Финист — Ясный сокол». Уж не тогда ли началось то «угасание», о котором скажет потом Твардовский? Ведь все эти пьесы, написанные совместно, Маршак, когда «Черубину» арестуют в третий раз и сошлют в Узбекистан, где она и умрет, всю жизнь будет выдавать за свои. Пишут, что «мучился этим» в конце жизни, даже советовался с Эренбургом, как быть, но пьес не снимал…

Вообще, не последняя проблема для литературы: меняет ли литературная слава самого писателя? И всех ли меняет, или — некоторых? Да, Маршаку доверили делать доклад о детской литературе на Первом съезде советских писателей (1934), после чего он вошел в состав правления СП СССР. Но это не помешало ему, гл. редактору «Детгиза» в Ленинграде, почуяв с середины 1930-х, куда «дует ветер», выжить из редакции Евгения Шварца, Ираклия Андроникова, Николая Олейникова. Последний и отличный прозаик Борис Житков признавался потом, что «возненавидели Маршака».

Ну и, конечно, сребролюбие, несмотря на пять полученных премий. И Твардовский писал об этом (он «не упускал ни копеечки, ни грошика из того, что ему следовало, а стремился еще и надбавочку выклянчить…»), и гл. редактор «Худлита», который помнил, что он «требовал платить ему за переводы стихов, как за оригинальные стихи».

«Голубчик, — улыбался при этом Маршак, — дело не в том, сколько вы мне собираетесь заплатить, а в принципе. Многие уважаемые переводчики переводят со всех языков и делают это умело… но русская поэзия знает и иные переводы: „Горные вершины“, „Пью за здравие Мэри“, „Лесной царь“. Они стали для всех нас стихами Лермонтова, Пушкина, Жуковского, а ведь это переводы! Неужели вы и им заплатили бы по обычным ставкам?..» Словом, заканчивает мемуарист, мы «разрешили заплатить Маршаку гонорар как за оригинальные стихи…».

Наконец, в этом доме «родился», если хотите, «литературный клан» Маршаков. Ведь «писателями» здесь стали его сестра Лия (лит. псевдоним Елена Ильина), его брат Илья (лит. псевдоним М. Ильин), его сын, переводчик английских романов Иммануэль и даже внук — Александр.

Хоронили Маршака из этого дома. У могилы Лев Кассиль не без пафоса сказал: «Это самая большая потеря, которую понесла наша литература после смерти Алексея Николаевича Толстого…» Удивительно, записал позже едкий литературовед Бенедикт Сарнов, «ему даже в голову не пришло, что после смерти Толстого наша литература потеряла Михаила Зощенко и Андрея Платонова…».

Уж и не знаю, читали ли над его могилой стихи, но, уходя от этого дома, вспомним его перевод Киплинга, строки для будущих мальчиков: «О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг…» Разве это, при всем при том, не впечатано уже в будущее?..

116. Земляной Вал ул., 24/32(с.), — Ж. — в 1962–1970 гг. — кинорежиссер, сценарист и мемуарист, лауреат (посмертно) Ленинской премии (1990) — Андрей Арсеньевич Тарковский. Здесь закончил работу над фильмами «Иваново детство» (1962, премия «Золотой лев» Венецианского кинофестиваля) и «Андрей Рублев» (1966). Б. — А. С. Михалков-Кончаловский, В. М. Шукшин, А. А. Солоницын, В. И. Юсов и многие другие.