Михаил Бахтин - Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927

См. в указанной книге стр. 241.

См. «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы». Изд. «Мысль», СПб. 1922 г., стр. 242.

См. там же, стр. 248.

Этой перспективы нет даже для обобщающего «авторского» построения косвенной речи героя.

О литературных пародиях и о литературной полемике в «Бедных людях» очень ценные историко-литературные указания даны в статье В. Виноградовав сборнике «Творческий путь Достоевского», под ред. Бродского, «Сеятель». Л., 1924.

С таким заглавием «Записки из подполья» были первоначально анонсированы Достоевским во «Времени».

См. т. III, стр. 317 [108*].

108*. Достоевский, т. 5, 100–101.

См. т. III, стр. 372 [109*].

109*. Там же, 147.

Там же, стр. 357 [110*].

110*. Там же, 134.

См. т. III, стр. 324 [113*]

113*. Достоевский, т. 5, 107.

Такое признание, по Достоевскому, также успокоило бы его слово и очистило бы его.

См. т. III, стр. 356–357. Разрядка наша [114*].

114*. Там же, 133.

Исключения будут указаны ниже.

См. т. III, стр.411 [115*]

115*. Там же, 179.

См. т. III, стр. 346 [116*].

116*. Там же, 124–125.

Там же, стр. 378 [117*].

117*. Там же, 151.

Вспомним характеристику речи героя «Кроткой», данную в предисловии самим Достоевским: «…то он говорит сам себе, то обращается как бы к невидимому слушателю, к какому-то судье. Да так всегда и бывает в действительности». См. т. Х, стр. 341 [119*].

119*. Достоевский, т. 24, 6. — Тема «свидетеля и судии» возникает заново в записях М.М.Б. 1970–1971 гг.: «Свидетель и судия. С появлением сознания в мире (в бытии), а может быть, и с появлением биологической жизни (может быть, не только звери, но и деревья и травы свидетельствуют и судят) мир (бытие) радикально меняется. Камень остается каменным, солнце — солнечным, но событие бытия в его целом (незавершенное) становится совершенно другим, потому что на сцену земного бытия впервые выходит новое и главное действующее лицо события — свидетель и судия <���…> Это аналогично проблеме самосознания человека» (ЭСТ, 341).

См. т. V, стр. 43. Разрядка Достоевского [120*].

120*. Достоевский, т. 6, 38–39.

См. т. V, стр. 42, 43, 44 [121*].

121*. Там же. В ППД анализ этого внутреннего монолога Раскольникова перенесен в главу о герое (ППД, 99-102).

См. т. V, стр. 375-7. Разрядка наша [122*].

122*. Достоевский, т. 6, 321–322.

См. т. VI, стр.413 [123*].

123*. Там же, т. 8, 354.

Это также верно угадывает Мышкин «…к тому же может быть он и не думал совсем, а только этого хотел… ему хотелось в последний раз с людьми встретиться, их уважение и любовь заслужить». [124*]

124*. Там же.

См. т. VI, стр. 117 [128*].

128*. Там же, 99-100.

В книге «Поэтика Достоевского», 1925 г. Первоначально статья была напечатана во втором сборнике «Достоевский. Статьи и материалы», под ред. Долинина.

См. книгу «Поэтика Достоевского)», 1925 г., стр. 162 [129*].

129*. С. 162.

«Документы по истории литературы и общественности». Вып. I. «Ф. М. Достоевский». Изд. Центрархива. М. 1922, стр. 32 [130*].

130*. Достоевский, т. 11, 23.

«Документы по истории литературы и общестъеннекгга Вып. I. «Ф.М.Достоевский». Изд. Центрархива. М. 1922, стр. 33. Разрядка наша [131*].

131*. Там же, 24. Также: т. 12, 115. Поскольку глава «У Тихона» существует в двух источниках, ни один из которых не дает окончательного текста, есть разночтения между текстом, цитируемым в ПТД по перво-публикации, и текстом, печатаемым в: Достоевский, т. 11, в качестве основного.

«Документы по истории литературы и общественности». Вып. I. «Ф. М. Достоевский». Изд. Центрархива. М. 1922, стр. 15 [132*].

132*. Там же, 12–13.

См. т. VIII, стр. 196 [133*].

133*. Там же, т. 13, 168–169.

См. т. XII, стр.296–297 [135*].

135 *. Достоевский, т. 14, 254.

См. т. Х, стр. 375 [137*].

137*. Достоевский, т. 24, 35.

См. т. III. стр. 405 [143*].

143*. Достоевский,т. 5, 174.

Там же, стр. 406 [144*].

144*. Там же, 175.

См. т. XII, стр.631 [145*].

145*. Там же, т. 15, 39–40.

См. т. XII, стр.632 [146*].

146*. Там же, 40.

«Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского». СПб. 1883 г., стр. 321 [148*].

148*. Достоевский, т. 29, кн. 2, 139–140. Письмо А. Г. Ковнеру от 14 февраля 1877.

Т. VI, стр.169 [149*].

149*. Там же, т. 8, 144.

Совершенно правильно роль «другого» (по отношению к «я») в расстановке действующих лиц у Достоевского понял А. П. Скафтымов в своей статье «Тематическая композиция романа "Идиот"». «Достоевский, — говорит он, — и в Настасье Филипповне и в Ипполите (и во всех своих гордецах) раскрывает муки тоски и одиночества, выражающиеся в непреклонной тяге к любви и сочувствию, и этим ведет тенденцию о том, что человек перед лицом внутреннего интимного самочувствия сам себя принять не можети, не освящая себя сам, болит собою и ищет освящения и санкции себе в сердце другого. В функции очищения прощением дан образ Мари в рассказе князя Мышкина».

Вот как он определяет постановку Настасьи Филипповны в отношении к Мышкину: «Так самим автором раскрыт внутренний смысл неустойчивых отношений Настасьи Филипповны к князю Мышкину: притягиваясь к нему (жажда идеала, любви и прощения), она отталкивается от него то из мотивов собственной недостойности (сознание вины, чистота души), то из мотивов гордости (неспособность забыть себя и принять любовь и прощение.)» (См. сб. «Творческий путь Достоевского» под ред. Бродского. Л. 1924 г., стр. 148 и 159).

Скафтымов остается, однако, в плане чисто психологического анализа. Подлинно художественного значения этого момента в построении группы героев и диалога он не раскрывает.

Этот голос Ивана с самого начала отчетливо слышит и Алеша. Приводим небольшой диалог его с Иваном уже после убийства. Этот диалог в общем аналогичен по своей структуре уже разобранному диалогу их, хотя кое в чем и отличается от него.

«— Помнишь ты (спрашивает Иван, М. Б. ), когда после обеда Дмитрии ворвался в дом и избил отца, и я потом сказал тебе на дворе, что «право желаний» оставляю за собой, — скажи, подумал ты тогда, что я желаю смерти отца или нет?

— Подумал, — тихо ответил Алеша.

— Оно, впрочем, так и было, тут и угадывать было нечего. Но не подумалось ли тебе тогда и то, что я именно желаю, чтоб "один гад съел другую гадину", то есть чтоб именно Дмитрии отца убил, да еще поскорее… и что и сам я поспособствовать даже не прочь?