Елена Андрущенко - Властелин «чужого»: текстология и проблемы поэтики Д. С. Мережковского

Рецензент полагал, что трагедия является инсценировкой романа «Антихрист. Петр и Алексей» и отмечал «литературность» этого произведения. И то, и другое совершенно справедливо. Для сцены были приспособлены 1 и 3 части первой книги; 2, 3 и 4 части второй, 2 часть третьей книги; 1,5,6 части шестой книги, 2 и 3 части десятой книги романа. Как известно, сам роман писался на основе многообразных исторических исследований царствования Петра и старообрядчества. Об этом свидетельствуют, в частности, некоторые выписки и записи Д. Мережковского, сохранившиеся в архивах. Он знакомился с трудами Н. Левицкого, автора «Учения раскола об Антихристе и последних днях мира по челобитным, поданным царю Алексею Михайловичу» (1880), И. Нильского «Об Антихристе» (1899), А. Пыпина «Петр Великий в народном предании» (1897), Г. Есипова «Государево дело. Рассказы об изветах, кляузах, допросах и пытках» (1880), П. Баснина «Раскольничьи легенды о Петре Великом» (1903), исследованиями по истории раскола (в т. ч. «Материалы для истории раскола за первое время его существования» под. ред. Н. Субботина, 1879), произведениями протопопа Аввакума. Источником сведений о нравах в окружении Петра послужил «Дневник» Корба, который цитируется и в книге «Л. Толстой и Достоевский». Некоторые старообрядческие источники романа раскрыла Е.М. Юхименко [188] Юхименко Е.М. Старообрядческие источники романа Д.С. Мережковского «Петр и Алексей» // De visu. 1994. № 3/4 (15). С. 47–59. . Совершенно очевидно, что специально для трагедии Д. Мережковский исторических источников не изучал. В качестве «источника» он использовал текст собственного романа.

Таким же образом создавалась трагедия «Юлиан» («Смерть богов»). Вопрос о ее принадлежности Д. Мережковскому остается для нас открытым. Произведение при жизни писателя не публиковалось. Машинопись трагедии хранится в ОРК и Р СПбГТБ [189] Д.С. Мережковский. Юлиан-Отступник («Смерть богов»). Трагедия в 5-ти действ. ОРК и Р СПбГТБ. № 15868, б. г. Маш. 64 с. . Она поступила в эту библиотеку в 1955 г. Экземпляр не является цензурным, в нем нет помет автора или читателей. Трагедия отпечатана на машинке, шрифт которой не перестроен согласно реформе орфографии 1918 г. На первой странице машинописи от руки с учетом реформы орфографии, вероятно, позднее сделана надпись: «„Юлиан-отступник“ („Смерть богов“). Трагедия в 5-ти действ. Д.С. Мережковского». Сведений об истории создания этой инсценировки и ее сценической истории не сохранилось. Почерк на титульном листе не совпадает с почерком Д.С. Мережковского. В перечне произведений, который он составил для А.В. Амфитеатрова в 1930-х гг., упоминаний о ней также нет.

Восстановить творческую или сценическую трагедии по отзывам рецензентов не представляется возможным. Единственным откликом на постановку трагедии «Антихрист. Юлиан Отступник», также созданной по роману Д. Мережковского, является рецензия Н. Розенталя, видевшего пьесу на сцене Петроградского драматического театра в 1922 г. Он сообщает, что инсценированы были роман Д. Мережковского и два действия первой части драмы Г. Ибсена «Кесарь и Галилеянин», но без участия Д. Мережковского [190] Розенталь Н. Театральные впечатления // Ежегодник Петроградских государственных академических театров. 1922. № 12. С. 18–20. . Это очевидно: вряд ли бы сам писатель дал название, которым была озаглавлена третья часть его первой трилогии («Антихрист. Петр и Алексей»). При сопоставлении машинописного текста с подробностями представления, содержащимися в отзыве Н. Розенталя, становится понятно, что речь идет о другой инсценировке. Так, он упоминает Ямблика, героя романа Д. Мережковского, но в машинописи трагедии такого действующего лица нет; описывает сцену восстания галльских легионов, вмонтированную в «ибсеновский кусок» и др. Машинописный текст не совпадает и с найденным нами «героико-историческим повествованием в стихах» «Юлиан-отступник» И.Н. Голованова (1898).

В машинописи трагедии некоторые сцены представляют собой монтаж фрагментов, находящихся в разных частях романа Д. Мережковского. Так, например, в романе Юлиан назван Антихристом в момент, когда срывает со знамени крест и надевает серебряное изваяние бога Солнца, Митры-Гелиоса (конец 1 части), а в машинописной трагедии определение «Антихрист» звучит на церковном соборе, созванном уже императором Юлианом (2-е действие трагедии). Спор церковников о единосущном и подобосущном (2-е действие трагедии) в романе происходит на соборе еще при жизни Константина (1 часть). Некоторые изменения внесены в образы Елены и Арсинои.

Если в романе Елена — антипод Арсинои, то в трагедии их образы сближены, опущена тема духовной эволюции язычницы Арсинои, склонившейся к христианству. Вопрос о принадлежности инсценировки Д. Мережковского нами не решен однозначно. С одной стороны, известно, что он перерабатывал свои произведения для постановки на сцене, по свидетельству Н. Розенталя и А. Луначарского, в его творческих планах было создание ряда пьес на основе романов. Характер работы с текстом романа подобен тому, как создавалась трагедия «Царевич Алексей». При поступлении экземпляра на хранение в Петербургскую театральную библиотеку авторство трагедии сомнений не вызывало.

Наблюдения над функционированием «чужого» слова в текстах пьес Д. Мережковского свидетельствуют об одних и тех же подходах, которые к концу 1910-х гг. меняются, как представляется, под влиянием коммерческих соображений. В письмах 1918–1919 гг. Д. Мережковский активно обсуждал передачу прав на издание второй трилогии и гонорар за него. Планы бежать из России вынуждали его торопить издательство «Огни»:

«Покорнейше прошу <���…> ввиду моего скорого отъезда, по возможности, ускорить дальнейший набор, чтобы мне успеть исправить корректуру» [191] ОР ИРЛИ РАН. Арх. Издательства «Огни». Ф. 177. № 212L23, л. 3. .

Уезжая, он оставил доверителем своих издательских дел А.О. Грузенберга, который продолжал переписку с издательством, приобретшим до 1 июля 1925 г. «исключительные права» на издание «Царства Зверя». В письмах той поры кроме подписи бухгалтера издательства появляется и подпись «комиссара».

Видимо, из этих же соображений, в надежде на съемку фильма в середине 1930-х гг. он взялся за сценарий «Данте», впервые опубликованный Т. Пахмусс, которая восстановила его творческую историю по письмам к В. Злобину [192] Мережковский Д.С. Данте. Гиппиус З.Н. Мережковский Д.С. Борис Годунов. Киносценарий. Сост., вст. ст. и примеч. Т. Пахмусс. — Нью-Йорк, 1991. .

Сценарий писался путем монтажа фрагментов первой части «Жизнь Данте» книги «Данте». Он состоит из 13 частей; текст I тома — из 19. Заглавия некоторых из них совпадают: второй части сценария «Пожираемое сердце» и четвертой главы первой части книги; четвертой части «Смерть Беатриче» и названия восьмой главы первой части книги; девятой части «Маленький Антихрист» и названия тринадцатой главы первой части и т. д. Как и в случае с трагедией «Царевич Алексей», Д. Мережковский смонтировал в сценарии части своего же произведения, с тем отличием, что «источником» был не роман, а его исследование жизни итальянского поэта. Способ, которым это сделано, отличается от пьесы «Будет радость»: писатель оперирует не автореминисценциями, а выбирает фрагменты текста, наиболее, по его мнению, выразительные. О том, что такой подход к созданию сценария не был продуктивным, свидетельствуют, в частности, впечатления В. Злобина от работы над сценарием «Борис Годунов»: