Рене Декарт - Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

XIX. Итак, вполне достоверно обнаружено, что тем, кто рассматривает идею Бога, свойственно замечать высоту Его совершенств.Ведь, хотя мы последних не охватываем, потому что нами, существами конечными, бесконечное по природе не охватывается, тем не менее мы можем понять Его совершенства яснее и отчетливее, нежели какие-либо телесные вещи, так как эти совершенства более заполняют наше мышление, более просты и не затемняются никакими ограничениями.

XX. Но так как не все это замечают и, кроме того, подобно тем, кто имеет идею какой-либо искусной машины, обыкновенно не знают, откуда ее получили, то мы напомним, что идея Бога некогда досталась нам от Него самого, то есть что мы как бы всегда ее имели; поэтому нужно еще спросить, от кого же происходим мы, имеющие в себе идею высших совершенств Бога. Ведь, действительно, достоверно, согласно естественному свету, что не существует сама собою та вещь, которая знает нечто совершеннее себя: она придала бы сама себе все те совершенства, идею которых имеет. И не могла она также произойти от того, кто не имел бы в себе этих совершенств, то есть не был бы Богом.

XXI. Ничто не может затемнить ясности этого доказательства, раз только обратим внимание на природу времени или длительности вещей; последняя такова, что ее части взаимно друг от друга не зависят и никогда вместе не существуют, а из того, что мы теперь существуем, еще не следует, что мы будем существовать в ближайшее время, если только какая-либо причина, – конечно та, которая нас впервые произвела, – как бы беспрерывно не станет воспроизводить нас, то есть сохранять. И легко понять, что в нас нет никакой силы, посредством которой мы сами сохраняли бы себя. А то, в чем есть такая сила, что сохраняет нас, отличных от него, тем более сохранит само себя; скорее даже оно вовсе не нуждается в сохранении кем-либо другим; словом, есть Бог.

XXII. Велико преимущество этого способа доказательства бытия Божия через Его идею; ибо сразу мы узнаем, кто Он, поскольку это доступно слабости нашей природы. Именно, обращаясь к Его идее, врожденной нам, мы видим, что Он вечен, всеведущ, всемогущ, источник всяких благ и истины, творец всех вещей, имеет, наконец, все их в себе; во всех этих свойствах мы ясно можем заметить нечто бесконечно совершенное, то есть не ограниченное каким-либо недостатком.

XXIII. Ведь понятно, что многое, в чем мы при наличности некоторого совершенства замечаем и нечто несовершенное или ограниченное, тем самым уже не может быть свойственно Богу. Так, в телесной природе, заключающей наряду с местным протяжением делимость, существует то несовершенство, что она делима; отсюда достоверно, что Бог – не тело. А в нас хотя есть некоторое совершенство – наше чувство, – но так как вообще во всяком чувстве есть страдательное состояние, а страдать – значит от чего-либо зависеть, то никоим образом нельзя полагать, что Бог чувствует; Он только разумеет и водит.

В этом отношении Бог все вместе и понимает, и водит, и совершает не так, как мы, через посредство актов, известным образом раздельных, но путем единственного, всегда одинакового и простейшего акта. Я говорю все, то есть все вещи; и Он не желает греховного зла, ибо Он не есть вещь.

XXIV. И вот, так как один Бог есть истинная причина всего, что существует или может существовать, то понятно, что мы направимся на лучший путь философствования, если из познания самого Бога попытаемся вывести объяснение созданных им вещей, чтобы таким путем приобрести совершеннейшее знание действий из их причины. Дабы выступить достаточно безопасно и без боязни ошибиться, нам должно воспользоваться следующей предосторожностью: всегда сколь можно тверже понимать как то, что Бог – бесконечный творец вещей, так и то, что мы вполне конечны.

XXV. Так, если Бог случайно открывает нам о самом себе или о чем другом нечто такое, что превосходит естественные силы нашего рассудка, как, например, тайны Воплощения и Троичности, то мы не будем отказываться верить в них, хотя бы и не постигали их ясно; и не будем удивляться, что как в неизмеримой природе Бога, так даже и в вещах, Им созданных, существует многое, превосходящее наше понимание.

XXVI. В таком случае мы никогда не будем утруждать себя спорами о бесконечном; ведь раз мы действительно конечны, то было бы нелепо с нашей стороны определять что-либо о бесконечном и таким образом пытаться как бы ограничить и понять последнее. Следовательно, нас не озаботит ответ тому, кто спрашивает: раз дана бесконечная линия, то также ли бесконечна ее половина, – либо: равно или не равно одно другому бесконечное число и т. п.?; ведь о подобных вещах, по-видимому, не должно мыслить никому, кроме тех, кто считает свой ум бесконечным. Мы же относительно всего, в чем не можем найти конца – как бы мы это ни рассматривали с разных точек зрения, – не станем утверждать, что обсуждаемое нами бесконечно, но будем рассматривать его как неопределенное. Так как мы не можем вообразить протяжения столь великого, чтобы и теперь еще не помыслить о возможности большего, то и скажем, что величина возможных вещей неопределенна. А так как никакого тела нельзя разделить на столько частей, чтобы отдельные из них не понимались нами как делимые и далее, то мы будем считать, что количество неопределенно делимо. Также невозможно представить число звезд столь большим, чтобы мы перестали думать, что еще большее число их могло быть создано Богом. Ввиду этого их число предполагается нами неопределенным; то же самое и об остальном.

XXVII. Все это мы лучше назовем неопределенным, а не бесконечным, чтобы название «бесконечный» сохранить для одного Бога; ибо в Нем одном во всех отношениях мы не только не знаем никаких пределов, но положительно понимаем, что их совсем нет. Нам не столь положительно понятно, что остальные вещи в каком-либо отношении лишены пределов; мы лишь сознаемся, что их пределы, если таковые имеются, не могут быть нами найдены.

XXVIII. Притом в отношении к естественным вещам мы никогда не возьмемся обсуждать, какую цель предполагали себе Бог или природа при их творении; мы не станем задаваться вопросом, считать ли нам себя причастными Его намерениям. Но, полагая Его за производящую причину всех вещей, мы увидим, что проникающий нас естественный свет указывает, что нужно заключать по Его атрибутам, относительно которых Он пожелал дать нам некоторые знания, – что нужно заключать о тех Его действиях, которые открываются нашим чувствам; однако вспомни, что этому естественному свету должно верить, как уже сказано, лишь до тех пор, пока ничего противоположного не открыто самим Богом.

XXIX. Первое свойство Бога, поступающее на наше обсуждение, есть то, что Он – высшая истина и податель всякого света; значит, явно нелепо, чтобы Он нас обманывал, то есть являлся как бы настоящей и положительной причиной наших заблуждений, которым мы подвержены на опыте. Ведь хотя, по-видимому, случайно можно обмануть в том, что у нас, людей, есть некоторый рассудок, но все же никогда желание обманывать не происходит из злонамеренности, или страха, или слабости, и поэтому не может возникать в Боге.