Рене Декарт - Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Страсть желания есть возбуждение души, причиняемое «духами» и побуждающее душу желать для будущего вещей, кажущихся ей пригодными. Так, желают не только наличности отсутствующего блага, но и сохранения настоящего и даже более, желают отсутствия зла, как имевшегося, так и того, в возможность получения которого в будущем верят.

Я хорошо знаю, что в школьной философии страсти, стремящейся к отысканию блага, – ее именуют желанием, – противопоставляют ту страсть, которую именуют отвращением. Но так как нет блага, лишение коего не составляло бы зла, равно нет и зла, – рассматриваемого как нечто положительное, – лишение которого не составляло бы блага, и так как, изыскивая, например, богатства, необходимо избегают нищеты, избегая болезней, ищут здоровья и т. п., то ввиду всего этого мне кажется, что один и тот же процесс постоянно ведет к изысканию добра и, одновременно, к избежанию зла, ему противоположного. Я здесь отмечу только ту разницу, что когда стремятся к какому-либо благу, то желание сопровождается любовью, а также надеждой и радостью; но то же самое желание, будучи направлено на отстранение зла, противоположного данному благу, сопровождается ненавистью, отчаянием, печалью; это причина того, что считают желание как бы противоположным самому себе. Но раз захотят понять, что оно одновременно одинаково относится к искомому добру и к избегаемому злу, то можно очень ясно увидеть, как одна и та же страсть производит и то и другое.

Больше оснований существует для разделения желания на столько видов, сколько имеется различных искомых вещей; так, например, любопытство (не что иное, как желание знать) во многом отличается от желания славы, а это последнее – от желания мести и от прочих видов. Но здесь достаточно знать, что таких видов существует столько же, сколько имеется различных видов любви и ненависти, и что наиболее важные и сильные из них суть те, которые порождаются удовольствием и отвращением.

Итак, одно и то же желание клонится к отысканию добра и избежанию противоположного ему зла, ибо, как уже было сказано, желание, которое порождает удовольствие, немногим отличается от того, которое порождает отвращение; ведь это удовольствие и это отвращение, действительно противоположные, отнюдь не есть добро и зло, служащие объектами таких желаний, а только два душевных движения, располагающие душу искать всех весьма различных вещей: именно отвращение дано от природы, чтобы представлять душе внезапную, непредвиденную смерть, так что будь иногда это прикосновение червяка, шорох дрожащего листка или его тень, вызывающая ужас, однако чувствуют при этом такую эмоцию, словно открывалась глазам ясная опасность смерти. Это внезапно производит волнение, побуждающее душу прилагать все силы для избежания наличного зла; вот подобный вид желания вообще и называют бегством или отвращением.

Напротив, удовольствие особо установлено от природы в целях представлять наслаждение тем, что удовлетворяет как наибольшее из всех благ, доступных человеку; потому и желают этого наслаждения особенно пылко. Правда, существует много удовольствий различной силы, и желания, порождаемые ими, не одинаково могучи. Так, например, красота цветов побуждает нас только рассматривать их, а таковая же красота плодов – есть их. Но главный вид желания возбуждается совершенством, воображаемым в личности, которую склонны считать своим вторым «я». С различием полов, вложенным в людей, так же как и в неразумных животных, природой, последняя послала в мозг различные впечатления, благодаря которым в известный возраст и определенное время люди считают себя как бы незаконченными (defectueux), как бы только половинкой целого, другой половинкой которого должна быть особь другого пола, так что приобретение этой половинки смутно представляется природой как наиболее важное из всех вообразимых благ. Замечая многих особей этого иного пола, одновременно желают не многих, поскольку природа не располагает воображать, будто имеется потребность более чем в половинке. Когда же в особи, которая доставляет удовольствие, замечают нечто исключительное, сравнительно с тем, что замечают в данное время в иных особях, то это побуждает душу только к одной той особи чувствовать всю склонность, с помощью которой природа дала средство изыскивать благо, представляемое душой как величайшее, каким только возможно обладать. И эта склонность или желание, порождаемое также удовольствием, именуется любовью обычнее, нежели вышеописанная страсть любви. Она имеет наиболее изумительные результаты и служит главным материалом для романистов и поэтов.

Радость – приятная эмоция души, в которой имеется наслаждение от обладания благом, представляемым душе через впечатление в мозгу как ее собственное.Я говорю, что наслаждение благами состоит в этой эмоции, ибо, в конце концов, душа не получает иного плода от всех благ, какими она располагает, и если, при наличности этих благ, не испытывается никакой радости, то можно сказать, что душа связана с ними не более того, как если бы она вовсе не обладала ими. Я утверждаю сверх того, что впечатления в мозгу представляют душе как собственность внешнее благо; я делаю так, чтобы не смешивать этой радости – страсти с чисто интеллектуальной радостью, возникающей в душе единственно благодаря деятельности самой души; подобную радость можно назвать наипрекраснейшей из существующих в душе эмоций; в ней заключено наслаждение от обладания благом, которое представляется душе рассудком как ее собственность. Правда, раз душа связана с телом, эта интеллектуальная радость почти не может оставаться без сопровождения страстями. Лишь только наш разум воспримет, что мы обладаем известным благом, то, хотя бы это благо отличалось от всего, принадлежащего телу, хотя бы оно не было целиком вообразимо, воображение наше все же не замедлит сделать содержательным известное впечатление в мозгу, от коего последует движение «духов», вызывающее страсть радости.

Печаль есть неприятная слабость, в которой имеется то неудобство, что душа получает зло или недостаток, и последний представляется впечатлениями в мозгу как принадлежащий ей самой. Бывает также печаль интеллектуальная; это не страсть, но она почти всегда сопровождается ею.