Элизабет Лукас - Франкл и Бог. Откровения психотерапевта о религии и Боге

Религия и сознание

Франкл очень серьезно занимался изучением основ антропологии. С самого начала своей врачебной карьеры он старался рассматривать человеческое бытие не только в его единстве и целостности, но и в его разнообразии и многомерности. В результате ему удалось провести грань между психофизической связью человека со своим телесно-душевным организмом, его зависимостью от исправного функционирования тела, с одной стороны, и духовной свободой и индивидуальной автономией личности – с другой. Это разделение стало основой для разработки соответствующих лечебных стратегий. Франкл выступал за то, чтобы лечение предпринималось «всегда в правильном измерении бытия», и в этом состоит его неоспоримая заслуга. Умирающему от голода не поможешь мудрыми словами, а разочарованному жизнью – куском хлеба. При серьезных психиатрических проблемах необходимы медикаменты, тем, кто страдает тревожными расстройствами, требуется мужество и хорошая порция юмора, а ищущим и амбициозным людям нужна осмысленная цель. Чтобы найти правильную точку приложения врачебных усилий, необходимо знать особенности, отличающие данного человека от остальных, и причины их возникновения. И не впадать в ошибку однозначного истолкования – то есть не приписывать появление этих особенностей только действию подсознательных влечений, или только усвоенным когда-то сведениям, или только процессам в мозге.

Одним из феноменов сознания человека Франкл считал религию.

Феномен религии имеет сугубо человеческую природу и представляет собой духовное измерение, присущее только человеку —

в отличие от когнитивно-эмоционального компонента телесно-душевного организма, который есть и у животных. Духовность открывает человеку уникальную возможность проникнуть в мир смысла и ценностей, в мир этоса, пафоса и логоса. Когда тонет не умеющий плавать

Сегодня слово «стыд» связывают, главным образом, с какой-нибудь допущенной в общественном месте неловкостью. В мире возобладали эксгибиционистские тенденции выставлять напоказ даже самое личное и интимное. Во времена Фрейда стыдливость, причем явно преувеличенная, сопутствовала всему, что имело отношение к сексуальности, и Фрейд с этим боролся. С тех пор стрелка на шкале стыда успела достичь отметки, близкой к минимуму. Теперь это чувство чаще проявляется в вопросах, касающихся личных религиозных убеждений, и это особенно характерно для жителей развитых стран. Они охотнее признаются в лесбиянстве, сти или в том, что заражены СПИДом, чем станут распространяться о своей принадлежности к Католической Церкви или приверженности буддийскому учению. Они не хотят «предавать» свою веру, не хотят, чтобы ее подвергали осмеянию или разбирали по косточкам в дискуссии, и предпочитают хранить ее в душе неприкосновенной и непреложной.

Человек боится, что окружающие развенчают его святыню.

Такая стыдливость не имеет ничего общего с невротическими расстройствами, скорее она свидетельствует о здоровой психике и в любом случае заслуживает уважения.

Даже во время психотерапевтических сеансов пациенты обычно не спешат пускаться в откровения, описывая свои религиозные чувства, и это хорошо. Но стоит им проникнуться доверием к терапевту, как они с готовностью рассказывают ему и о своих сомнениях в вере, и о разладе с собственной совестью. Они делятся обидой на царящую в мире несправедливость и усугубляющими ее горькими мыслями о том, что «Бог ее спокойно допускает». Ответственность за свою собственную тяжелую судьбу тоже перекладывается на «милостивого» Бога, который, «видно, вовсе не так милостив, как нам возвещают».

Этот внутренний протест приводит к тому, что человек отходит от детской веры, не успев выработать более зрелого религиозного мировоззрения. Совет обратиться к священнику или другому человеку, сведущему в вопросах веры, здесь вряд ли принесет пользу. Столкнувшись с такой проблемой, психотерапевт не может просто уклониться под предлогом, что это, мол, не его компетенция. Или с сожалением посетовать на слабость веры пациента, которая, будь она крепче, безусловно, помогла бы ему.

Когда тонет не умеющий плавать, мы же не говорим: «Надо было ему научиться плавать». Мы бросаемся на помощь, хотя и не являемся инструкторами по плаванию.

Изложение своих собственных воззрений, тем более навязывание пациенту своих представлений о ценностях – запрещенный метод. Приемлемый и легитимный путь идет через диалог, в котором найдется место и философским вопросам. В результате этого диалога зыбкие представления пациента о Боге нередко освобождаются из-под спуда, а пошатнувшееся первичное доверие к миру возрождается. Опыт показывает, что в глубине души скептики и сомневающиеся по большей части все-таки «умеют плавать» и готовы рискнуть, если их страхует рука инструктора. О неосознанной религиозности, или Небо поверх руин

Термин «вытеснение» первоначально появился в психоанализе, он обозначает явление, с которым часто приходится сталкиваться психотерапевтам. К примеру, мы охотно вытесняем неприятные для нас истины и прячем голову в песок. Мы подгоняем реальность под свои желания. Нередко мы вытесняем совершённые ошибки, безнравственные желания и влечения, чтобы не пострадало наше самоуважение. Все это происходит на грани сознательного и бессознательного и тем глубже сползает в подсознание, чем больнее нам смотреть в глаза голым неприкрашенным фактам.

Однако в результате наблюдений за огромным количеством людей, оказавшихся в экстремальных жизненных обстоятельствах, можно прийти к выводу, что и свою религиозность человек тоже вытесняет, что в любом из нас как минимум дремлет неосознанное, латентное стремление к Богу, даже если человек считает себя атеистом. Ведь недаром существует поговорка «Беда любого научит молиться».

Формула «неосознанный Бог» подразумевает, что иногда Бог не осознается нами, что наша связь с Ним может быть бессознательной, то есть вытесненной и поэтому скрытой от нас самих.

Но почему человек вытесняет свою связь с Богом?

Причиной может быть присущее человеку нежелание подчиняться. Или потребность чувствовать себя хозяином жизни. Или стремление защититься от последней контролирующей инстанции. Или безразличие, возникающее в результате отупляющего однообразия повседневной жизни. Какова бы ни была причина, в экстремальных жизненных ситуациях наша бессознательная религиозность прорывается сквозь все психологические барьеры и внезапно всплывает на поверхность. Господству божества под названием «Разум» приходит конец, представления о себе как о хозяине жизни улетучиваются, череда унылых, однообразных дней прерывается. Лишенный всех иллюзий, отброшенный к необходимости выживания, человек нередко вспоминает о своей сокровенной связи с сокровенным Богом. Франкл исходил из того, что человек на самом деле более религиозен, чем он сам о себе думает, что аnima naturaliter religiosa (душа по своей природе религиозна). Франклу слишком часто и слишком болезненно приходилось убеждаться в справедливости уже упомянутой поговорки «Беда любого научит молиться». Он никогда не вкладывал в эти слова ни иронического, ни отрицательного смысла, более того, он подчеркивал, что для него религиозное переживание в минуту крайнего бедствия и отчаяния дороже регулярного соблюдения обрядов в состоянии «все в порядке».