Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

16Если проводить аналогии с биоценозами, то в техноценозах тоже присутствует несколько видов связей и структурных особенностей: А) видовое разнообразие — сырье и энергия, поступающие на завод, используются в разных видах установок, Б) трофическая цепь: заготовки, как результат деятельности одного цеха, могут быть сырьем для другого, равно как и отходы одной установки (коксовый газ) вполне сырье для другой (сгорает в каупере доменной печи). Тут уже можно провести важнейшее различие: техноценозы претендуют на отмену правила Линдемана — в живой природе не более 10 % энергии, усвоенной на нижнем уровне пищевой пирамиды, передается следующему этажу. От травы к корове не более десятой части энергии, равно как и говядины к человеку. Но переход, скажем, от парового двигателя к дизельному может поднять КПД с 5–7 % до 40–50 %, переход от привычного токарного станка к 3D-принтеру может на порядок снизить массу отходов — исчезает стружка.

17Насколько гипотеза Э. Геккеля сейчас воспринимается биологами в качестве закона? В качестве абсолютно жесткой, детерминирующей зависимости эта гипотеза не подтверждается. В то же время накапливаются примеры, которые соответствуют ей. Скажем, сравнительно недавние работы о развитии переходных форм камбалы [137, с. 468.]. Делаются попытки увязать филогенез и онтогенез с учетом новых открытий генетиков: «Объединении онтогенеза и филогенеза в теорию Evo-Devo: почему интеграции не была осуществлена раньше, и почему она стала возможна теперь?» [301]

Чаще всего используются формулировки, описывающие вариацию статистического закона. Например: «В настоящее время, по мнению большинства ученых, закон не имеет абсолютного значения, и строение зародыша не соответствует во всех деталях строению предка. Чем раньше наследственное изменение отклоняет путь развития от нормального, родительского, тем существеннее изменится строение взрослого организма, тем меньше вероятность того, что это изменение будет приспособительным и сохранится в процессе отбора. Поэтому изменения конечных стадий развития (надстройки или анаболии) встречаются в эволюции чаще, чем девиации (изменение средних стадий) и архаллаксисы (изменение начальных стадий). Начальные стадии развития более консервативны и потому во многих случаях могут быть свидетельствами родства и указывать на пройденные в процессе эволюции этапы». [202, с. 180.]

18Например, статья Е. И. Брюховича [25], к сожалению посвященная преимущественно диспуту с креационистами и отягощенная стремлением автора к сенсационности в подаче материала. Г. С. Теслер попытался увязать эволюционное развитие вычислительных средств и растительного мира — методологически его работа чрезмерно образна, системных подход подчинен метафорическим аналогиями: «Деревья соответствуют крупным (на данный период времени) вычислительным средствам, кустарник — малым или средним, а трава — мобильным» [213].

Н. С. Имянитов сопоставил циклические этапы развития в физических процессах, в биологических, а также в технике и философии [88], но в его статье меньше десяти страниц, что не позволяет полноценно раскрыть роль эволюционных зависимостей в развитии техники.

19Весьма впечатляющую коллекцию видов умственной деятельности, которую до того относили исключительно к ведению человека, а теперь их захватывает машина — собрали Э. Бринольфссон и Э. Макафи в книге «Race Against the Machine: How the Digital Revolution is Accelerating Innovation, Driving Productivity, and Irreversibly Transforming Employment and the Economy» [284] — авторы рассуждают о замещении привычных рабочих мест машинами. И в 2017 году, с беспилотными грузовиками и «темными цехами» (где отключают свет из экономии, роботы функционируют без людей), видно, что это замещение идет быстрыми темпами.

Сейчас можно говорить о «когнитивной эволюции» [148]: идет все большая автоматизация процесса познания, от распознавания лиц, отпечатков пальцев и грамматических ошибок в текстах к анализу и абстрагированию произвольных образов.

20Косвенным свидетельством возможной эффективности коллективно-технических субъектов по замещению людей служит, как ни странно, изменение объема головного мозга человека. Порядка 25–27 тыс. лет назад начался процесс постепенного уменьшения объема головного мозга [69, с. 84]. С. В. Дробышевский объясняет это развитием культуры, способов хранения информации, которые позволили, при громадном прогрессе цивилизации, снизить нагрузки на каждого отдельного индивида.

21Если «главной и общей движущей силой биологической эволюции и научно-технического прогресса выступает селектогенез — отбор более приспособленных вариантов к среде» [30], то смена программного обеспечения в аппарате позволяет многократно увеличивать выбор этих вариантов. Примером тут служит любой настольный компьютер, который сменой программ приспосабливается к очень широкому кругу задач. И только когда сменяется поколение в программном обеспечении, его объемы вырастают в десятки раз, компьютер устаревает.

22Примеров снижения издержек можно приводить очень много. Скажем, переход от кровной мести к судопроизводству: противоречия, которые до того решались в рамках индивидуальных или групповых схваток, поглощали громадное количество сил и ограничивали развитие родоплеменного общества — снимаются в рамках признанной сторонами процедуры. До тех пор, пока польза для общества от деятельности суда превышает издержки на поддержание системы юстиции, суд развивается. Но если начинается тотальное взяточничество в суде или же законодательство стремится регламентировать все нюансы жизни человека, то «судебная машина» становится паразитической.

23Явление сверхизоляции возникает в тонких пленках нитрида титана [303] и оксида индия [298].

24Требование своего, не импортного, воплощение парадигмы техники — как признак не совсем не обязателен по отношению к государству, но куда более существенен по отношению к миру-экономике/технологической зоне и т. п.

Промышленность СССР (мир-экономика, претендующая на технологическую независимость) — это прекрасная иллюстрация постоянного внедрения новых технологий, которые заимствовались и лишь частично дорабатывались. При этом весьма показательным будет сравнение усилий государства, направленных на внедрение технологий (проект создания собственного станкостроения, например), которые считались базовыми, и «периферийных» (гражданское автомобилестроение, особенно легковое, а также «товары широкого потребления»).

Если же взять страну с уровнем возможностей Румынии или Польши, то она заведомо не может даже претендовать на независимое технологическое развитие. В промышленной политике таких стран, естественно, можно обнаружить стремление модернизировать промышленность и развивать науку. Но там трудно отыскать, например, попытки собирать широкофюзеляжные самолеты собственной разработки или создать свой цикл производства ядерного топлива. Правительства этих стран осознают уровень доступных технологий, и некоторые технические изделия заведомо считаются импортируемыми.