Шарль Лало - Введение в эстетику

Некоторые признают еще, что между эстетическими нормами еще возможны, помимо различий исторического и географического свойства, различия видового порядка; эти более основные различия, делая эстетические нормы несоизмеримыми между собой, сделали бы иллюзорной всякую так называемую шкалу ценностей [103] J' Segal. Psychologischeundnormative Aesthetik. Zeitschrift für Aesthetik, 1907, стр. 18. .

Но все эти критические замечания имеют силу лишь против одной-единственной концепции эстетических норм, которая наиболее узка и наименее жизненна: против концепции абсолютного догматизма. Существуют, однако, полагаем мы, и другие виды догматизма; во всяком случае, догматизм может быть также относительным, и тогда сразу исчезают все неприемлемые стеснения – школьные предписания, абсолютные правила, внешнее принуждение, связывающее свободу художника, строгое единство и непрерывность, предполагаемые во всех человеческих ценностях.

Если исключить подобные случаи крайнего отрицания, то различные концепции, предложенные современными немецкими учеными по вопросу об отношениях, существующих между теорией и нормой, можно разделить на три категории.

К первой категории относятся теоретики, понимающие эту связь как естественную и аналитическую, т. е. они хотели бы свести нормативный закон просто к закону теоретическому и к историческому факту, т. е. свести эстетику к психологии. Сюда относится большинство сторонников «экспериментальной эстетики», или «эстетики снизу», начиная с Фехнера и кончая Кюльпе, или также Конрад Ланге и Липпс. «Эстетику, – говорит Липпс, – можно определить, как дисциплину прикладной психологии» [104] Th. Lipps. Aesthetik, Hamburg, 1903–6, стр.2–4. – Konrad Lange. Das We sen der Kunst, 2 тома. Berlin, 1901 (или в одном томе, 1907), – Ueberdie Methode der Kunst philosophic Zeitschr. für Psychologie und Physiologie, том XXXVI, 1906. – См. Ch. Lalo. L'Esthetique experimentalecontemporaine, 1908, стр. 8–12; 36–97, 150 и сл. – V.Basch. Les grandscourantsde I'esthetiqueallemandecontemp oraine, Revue Philosophique, 1911, том I, стр. 27 и сл. .

Но теоретики этого типа лишь потому так легко сводят суждение к описанию, что они implicite ввели уже в описание элемент оценки; не удивительно после этого, что они находят в нем то, что сами в него вложили. Так, предметам экспериментального метода служит статистика фактов, но факты эти явно представляют собою индивидуальные суждения, следовательно, эта статистика создает шкалу ценностей. С другой стороны, приложение теоретической истины не совпадает – как Липпс, кажется, это предполагает – с понятием идеала: прикладная наука и наука нормативная суть две степени или две формы науки, и весьма важно не отождествлять их; одна дополняет другую системой более широких относительных истин; отношение между ними не аналитическое, а синтетическое.

Существует, однако, два способа понимания постепенного перехода от меньшего к большему, синтетического приобретения новых свойств: синтез этот принимается то как естественный, то как искусственный.

Уже Кант глубоко различал между чувством удовлетворения, связанным с известным интересом или просто чувством приятного, которое ан-эстетично, и «бескорыстным наслаждением» (по антиномии!), которое не предполагает ни реального существования предмета, ни даже желания создать его; оно предполагает созерцание формы лишь в фантазии, помимо всякой мысли о ее реальности. Но предметом науки служит интерес, предметом практики – действие, а предметом критики – созерцание. Отсюда «нет науки о прекрасном; существует лишь критика прекрасного» [105] Кант. Критика способности суждения, 1790, 44 начало. .

Некоторые современники вновь предлагают весьма аналогичные концепции. Один различает – почти в тех же терминах, что и Кант, – между психологической, или научной, эстетикой и эстетикой критической; лишь критическая эстетика в состоянии устанавливать обязанности, « quasi -долг», нормы. Однако трудно связать эту «критическую науку о ценностях», относящуюся к порядку «трансцендентальному», с простым изучением фактов; связь их между собою, как искусственная и индивидуально произвольная, всегда останется сомнительной [106] J. Cohn. Allgemeine Aesthetik, Leipzig, 1901, стр. 3, 9, 12, и ел. – Psychologisheoderkritische Begründungder Aesthetik, Archiv für systematische Philosophie, том X, 1904. . Эстетические ценности – выражение «чисто интенсивной» внутренней жизни и как бы «сверхиндивидуальной», или социальной, что вдвойне ставит эстетическую ценность выше других ценностей, ценностей «экстенсивных» и «индивидуальных» [107] J. Cohn. Aesthetik, стр. 49, 237. .

Другой тонко отграничивает эстетическое наслаждение, или «чувство, связанное с представлением» (Vorstellungsgefühl) от эстетической оценки, или «чувства, связанного с суждением» (Urtheilsgefuhl); различие их опять-таки в существовании предмета в одном случае и простой фикции его – в другом [108] St. Witasek. Grundzügederallgemeinen Aesthetik, Leipzig, 1904, стр. 372–373. – Wertund Schönheit. Archiv für systematische Philosophie, 1902. .

Третий утверждает, что в эстетике, как и в морали, существует не только расхождение, но неустранимый антагонизм между тем, что есть, и тем, что должно быть и чего, по самому определению понятия, нет, – между действительностью и идеалом; каждая из этих двух концепций, тем не менее, столь же законна, как и другая, но каждая по-своему [109] C.-D. Plaum. Die Auf gäbe wis sen sc haft lieber Aesthetick, ibid.,том 10,1904. . Следовательно, различение «хорошего и дурного вкуса» выходит за пределы чистой психологии [110] E. Meumann. Die Grenzender psychologischen Aesthetik, в Festschrift für M. Heinze, Berlin, 1906, стр. 146 и сл. .

Эти различные формы эстетического дуализма имеют ту общую черту, что связь между двумя точками зрения – теоретической и нормативной – они характеризуют как чисто внешний, как искусственный синтез. Удобство их то же, что и любого дуализма: простое и ясное изложение и разделение идей, трудно поддающихся точному разграничению. Наименьший из недостатков их опять-таки тот же, что в любом дуализме: он заключается в трудности соединения двух сторон жизни, произвольно отграниченных непроницаемыми перегородками. Жизнь сознания не допускает такого дробления: в ней содержится все, в ней все растворяется в ряде незаметно переходящих друг в друга оттенков.

Более соответственно современному научному духу рассматривать этот переход как непрерывную прогрессию, т. е. синтез, но синтез естественный, т. е. допускающий подведение под закон: не находится ли все в природе и в закономерной связи вещей? Этим путем идет вполне сознательный, но в то же время тщательно обоснованный эклектизм Дессуара. Всякая наука, говорит он, в известной мере носит «технический» характер: она некоторым образом преобразовывает мир для того, чтобы познать его. Всякая классификация представляет собою нечто отличное от простого выставления номеров по порядку, она, кроме того, личная оценка. Всякое описание есть уже выбор. «Невозможно теоретически установить надежное различение между чистыми и прикладными, описательными и нормативными науками». Так обстоит дело и с двумя последовательными точками зрения в эстетике [111] М. Dessoir. Aesthetik undallgemeine Kunst Wissenschaft, tu ttqart, 1906, стр. 96 и сл. .