Людвиг Фейербах - Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями

Религия основана на существенном различии между человеком и животным: у животных нет религии. Хотя старинные некритические зоографы и приписывали слону религиозность наряду с другими похвальными качествами, тем не менее религия слона относится к области вымысла. Кювье, один из величайших знатоков животного мира, на основании личных наблюдений ставит слона на одну ступень развития с собакой.

Строго говоря, латинское religio (от relego – перечитывание, почитание, внимание, этимология от religo – связывание заново, популярная в наших религиоведческих книгах, менее вероятна) может означать не только сознательную веру, но и вообще почтительное поведение, благоговение, внимание, уважение, и в этом специфическом смысле допустимо сказать, к примеру, что собака «религиозна» перед своим хозяином. Но Фейербах с самого начала хочет брать слова лишь в наиболее распространенном, терминологическом, а значит, и в значительной степени антропологическом смысле.

Зоографы – приверженцы описательной зоологии, древнейшие зоологи, не владевшие еще научным методом. Термин не общеупотребителен, образован по аналогии с «географы» или «биографы». В древнегреческом есть только слово «зограф» – живописец, художник, умеющий изображать человека и животных.

Жорж Леопольд Кювье (1769–1832) – французский естествоиспытатель, создатель сравнительной анатомии (сравнительного изучения организмов различных животных).

В чем же заключается существенное отличие человека от животного? Самый простой и самый общий ответ на этот вопрос: в сознании, в строгом смысле слова; ибо сознание в смысле самоощущения, силы чувственного различия и даже распознавания внешних вещей по определенным признакам свойственно и животным. Сознание в самом строгом смысле имеет место лишь там, где субъект способен понять свой род, свою сущность. Животное сознает себя как индивид, – отсюда самоощущение, – а не как род, так как для этого ему недостает сознания, происходящего от слова «знание». Сознание нераздельно со способностью к науке. Наука – это сознание рода. В жизни мы имеем дело с индивидами, в науке – с родом. Только то существо, предметом познания которого является его род, его сущность, может познавать сущность и природу других предметов и существ.

Сознание – один из важнейших терминов новоевропейской философии, в классической философии не было распространено, там предпочитали слова «ум», «разум» и другие. Но для новоевропейских мыслителей правильное познание начинается с осознания себя и своей способности познавать, поэтому сознание предшествует любому систематическому знанию. Фейербах подчеркивает, что животные обладают самоощущением, то есть способностью как-либо себя чувствовать (радоваться, грустить, быть бодрыми и т. д.). Но у них нет сознания, иначе говоря, понимания, что есть общие законы мышления.

Поэтому животное живет единой, простой, а человек двойственной жизнью. Внутренняя жизнь животного нераздельна с внешней; а человек живет и внешней и внутренней жизнью. Внутренняя жизнь человека тесно связана с его родом, с его сущностью. Человек мыслит, т. е. говорит с самим собой. Животное не может отправлять функций рода без другого индивида, а человек отправляет функции мышления и слова – ибо мышление и слово суть функции рода – без помощи другого. Человек является одновременно первым и вторым лицом; он может стать на место другого именно и потому, что объектом его сознания служит не только его индивидуальность, но и его род, его сущность.

Понимание мышления как разговора без слов, разговора с собой, появилось еще в древности, в частности, у Аврелия Августина. Окончательную форму оно приняло в романтической мысли, к примеру, у В. фон Гумбольдта, где речь и слово понимаются как действие мышления и одновременно его факт: человек мыслит слова и мыслит словами.

Сущность человека в отличие от животного составляет не только основу, но и предмет религии. Но религия есть сознание бесконечного, и поэтому человек сознает в ней свою, не конечную и ограниченную, а бесконечную сущность. Действительно конечное существо не может иметь о бесконечном существе ни малейшего представления, не говоря уже о сознании, потому что предел существа является одновременно пределом сознания. Сознание гусеницы, жизнь и сущность которой ограничиваются известным растением, не простирается за пределы этой ограниченной сферы. Она отличает это растение от других растений, и только. Такое ограниченное и именно, вследствие этой ограниченности, непоколебимое, безошибочное сознание мы называем не сознанием, а инстинктом. Сознание в строгом или собственном смысле слова и сознание бесконечного – одно и то же; ограниченное сознание не есть сознание, ибо сознание бесконечно по своей природе. Сознание бесконечного есть не что иное, как сознание бесконечности сознания. Иначе говоря, сознание бесконечного нераздельно с сознанием бесконечности собственного существа.

Это рассуждение Фейербаха восходит к Декарту, который также утверждал, что идея бесконечного не может следовать из нашего опыта и наблюдений, потому что мы сталкиваемся лишь с конечными вещами и собственной ограниченностью. Но эта идея уже существует в нашем уме, следовательно, она необходима нашему сознанию, чтобы оно работало, и, соответственно, не может быть отвергнута или оспорена.

Но в чем же заключается сущность человека, сознаваемая им? Каковы отличительные признаки человеческой природы? Разум, воля и сердце. Совершенный человек обладает силой мышления, силой воли и силой чувства. Сила мышления есть свет познания, сила воли – энергия характера, сила чувства – любовь. Разум, любовь и сила воли – это абсолютные преимущества человека. В воле, мышлении и чувстве заключается высшая, абсолютная сущность человека как такового и цель его существования. Человек существует, чтобы познавать, любить и желать.

Разделение человеческих способностей на ум, чувство и волю окончательно утверждается в сентиментализме, в классической философии чувство считалось одной из функций тела или ума и не выделялось как самостоятельная способность. Важно, что Фейербах отождествляет чувство не с «душой», а с «сердцем», имея в виду христианскую библейскую символику сердца. В античной философии с ним связывались мужество и стойкость, тогда как сочувствие в ту эпоху не поощрялось, как слишком инстинктивный, неблагородный порыв: сердечный человек должен блюсти свое достоинство, конечно, всем помогать, проявлять великодушие и щедрость, но не сочувствовать. Тогда как в библейском мире сочувствие, «утробное чувство», чувство матери к вынашиваемому или родившемуся младенцу считается основой нравственности. Если сердце в античном мире понималось как сердцевина, самое твердое в человеке, то в библейском мире оно сопоставляется с материнской утробой: у мужчин нет утробы, но есть сердце, выполняющее ту же функцию.