Людвиг Фейербах - Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями

Следовательно, мысля о бесконечном, ты утверждаешь бесконечность мыслительной способности: чувствуя бесконечное, утверждаешь бесконечность чувствования. Объектом разума является разум, объектом чувства – чувство. Если ты не понимаешь и не чувствуешь музыки, то самая лучшая музыкальная пьеса произведет на тебя такое же впечатление, как шум ветра или журчание ручья. Почему же звуки музыки влияют на тебя? Потому, что ты слышишь в них голос твоего сердца. Чувство обращается непосредственно к чувству и понятно только чувству, ибо объектом чувства является чувство. Музыка – монолог чувства. Философский диалог есть в сущности не что иное, как монолог разума; мысль обращается только к мысли. Блеск кристаллов пленяет наши чувства, но наш разум интересуется только кристаллохимией. Разум служит объектом только разума.

Сближение музыки и философии как «монологов», возникших из диалогов (в случае музыки – сложной гармонии звуков), могло повлиять на концепцию «полифонического романа» М. М. Бахтина, романа, состоящего из скрытых полноценных диалогов. Этот исследователь мыслил такой роман тоже как музыкальное произведение, со сложным отношением голосов, но в конце концов оказывающийся высказыванием, приобретающим авторитет не от автора или героя, но для автора и героев.

Поэтому все то, что имеет в смысле трансцендентного умозрения и религии лишь значение второстепенного, субъективного или человеческого, средства, органа, имеет в смысле истины значение, первоначального существенного, объективного. Так, например, если чувство существенное орудие религии, то следовательно, сущность Бога есть не что иное, как сущность чувства. Истинный, но скрытый смысл слов: «Чувство есть орган божественный» заключается в том, что чувство есть самое благородное и возвышенное, т. е. божественное в человеке. Ты не мог бы постигать божественное чувством, если бы чувство не было божественного происхождения.

Орган – здесь в значении музыкальный инструмент и вообще инструмент, имеется в виду, что через чувство передается вдохновение, то есть воля Божия, которую Фейербах понимает как просто стремление к бесконечности самого человека. Можно вспомнить для примера строку Тютчева в стихотворении памяти Пушкина: «Ты был богов орган живой», и в значении музыкального инструмента, и в значении органа как инструмента вообще, как органы человеческого тела.

Божественное познается только посредством божественного. Бог познается только посредством его самого. Божественная сущность, постигаемая чувством, есть не что иное, как очарованная и восхищенная собой сущность чувства, восторженное, блаженное в себе чувство.

Там, где чувство становится орудием бесконечного, субъективной сущностью религии, объект последней теряет свою объективную ценность. С тех пор, как чувство сделалось главной основой религии, люди стали равнодушны к внутреннему содержанию христианства. Если чувство и приписывает объекту некоторую ценность, то это делается только ради самого чувства. Объект чувства ставится безразличным, потому что чувство становится субъективной сущностью религии, становится в то же время и объективной сущностью, хотя это и не признается непосредственно. Непосредственно, говорю я, потому что косвенное признание этого факта заключается в том, что чувство, как таковое, объявляется религиозным, чем уничтожается всякое различие между специфически религиозными и нерелигиозными чувствами – естественное следствие взгляда на чувство как только на орган божественный. Ты считаешь чувство органом бесконечной, божественной сущности и что оно признается абсолютным, божественным? Если чувство возвышенно и религиозно, т. е. священно, божественно само по себе, то разве оно не заключает своего бога в себе самом?

Представление о религии как о «чувстве» утвердилось далеко не сразу, потому что в классической философии «чувство» понималось скорее как инструмент познания, как сосредоточенность («прийти в чувство»), в этом смысле могло вызвать религиозное отношение, когда Бог «привел в чувство» пророка или любого верующего, но не было содержанием религиозного опыта. Новое понимание чувства обязано Просвещению и сентиментализму. Оно стало пониматься прежде всего как практика благородных социальных отношений, облагораживающих их участников: любовь, дружба, приятельство, творческое общение. Отсюда такие выражения, которые были бы непонятны предыдущим эпохам, как «воспитание чувств» (навыков социализации, благородного общения с людьми), «оскорбление чувств» (предательство любви или дружбы), «высокие чувства» (сама любовь как событие жизни двух людей), «и жить торопится, и чувствовать спешит» (спешит со всеми познакомиться, пообщаться, быть вовлеченным в светскую жизнь, влюбляться). Понимание религии как «чувства», «религиозного чувства», иными словами, дружбы и любви с Богом, поддерживалось немецкой романтической теологией.

Орган – опять же в значении «инструмент».

Тем не менее, если ты хочешь определить объект чувства и в то же время правильно истолковать свое чувство, не прибегая к помощи рассудка, ты должен провести грань между своими личными чувствами и общей сущностью чувства, отделить эту сущность от посторонних, оскверняющих влияний, которые не чужды всякому индивидуальному чувству. Таким образом ты увидишь, что сущностью бесконечного является природа чувства. Следовательно, Бога можно определить только так: Бог есть чистое, неограниченное, свободное чувство. Всякий иной Бог навязан твоему чувству извне.

Фейербах считает, что собственная природа чувства есть не просто ощущение бесконечного, но и сама его сущность. Иначе говоря, бесконечное только и порождает возможность человека сознавать себя, к чему-то стремиться, а значит, и осуществлять действие самосознания, и поэтому любить и дружить в качестве свободного человека, готового до конца, до бесконечности, отстаивать свою благородную свободу.

Чувство атеистично в смысле ортодоксальной веры, которая связывает религию с внешним объектом; чувство отрицает объективного Бога, оно есть Бог само для себя. Отрицание чувства равносильно, с точки зрения чувства, отрицанию Бога. Ты слишком робок и ограничен, чтобы открыто признаться в том, что втайне утверждается твоим чувством. Связанный внешними условностями, проникнутый обыденным эмпиризмом, не способный постигнуть величие чувства, ты боишься атеизма и поэтому допускаешь раздвоение чувства, измышляешь отдельное от чувства объективное существо и неизбежно возвращаешься к прежним вопросам и сомнениям: существует ли Бог или нет?