Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

Альберт. Пусть я не воспринял связно все, что ты сказал, но истинность этого в духовном предвкушении увидел. Мне кажется только странным, что возникают ступени, когда центральный свет разливает себя с бесконечной щедростью.

Кардинал. Свет этот разливается не по вещественным пространствам, наподобие телесного света, больше освещающего более близкие места. Это свет, ни местом не замыкаемый, ни препятствием неостановимый, как нет препятствий и для мысли нашего ума. Но среди озаряемого им не может не быть разницы, потому что многочисленное и размноженное не было бы без разнообразия ни многочисленным, ни размноженным, без него все оказалось бы тем же самым. Принятие света различно в разных умах, как принятие одного и того же зримого света в разных глазах оставляет разные восприятия, в одних более истинные и светоподобные, чем в других, смотря по восприимчивости, которая не может быть одинаковой в разном. Все, кто подобен Христу, получают довольно света славы, однако по-разному, смотря по способности каждого вместить; так проповедник Евангелия равно разливает один и тот же свет всем слушающим, однако вмещают его все не в равной мере, потому что не все одинакового ума и способностей.

Альберт. Но ведь в области жизни — только блаженные, а блажен только получивший то, к чему стремится, и есть только одно-единственное успокоение всех желаний — лучшим и совершеннейшим образом, каким только можно, видеть центр своей жизни. Меня удивляет поэтому, что некоторые на твоей фигуре подступают ближе к центру, тогда как более отдаленные явно не воспринимают его наилучшим возможным образом.

Кардинал. Фигура изображает блаженное наслаждение пить из источника жизни, где одно и то же — видеть и пить. Един живой источник, наполняющий всю область живых, и каждый пьет из него в меру своей жажды и стремления. Двое не могут жаждать и стремиться к источнику одинаково, поэтому хотя всё приникают к нему совершенно беспрепятственно, сколько хотят, но не одинаково пьют, раз не одинаково жаждут. Жаждать заставляет любовь, а она у всех разная. Так Христос изображал царство в образе свадьбы, где Он сам подает всем, как каждый хочет; насыщаются все в меру своего желания и голода, хотя одни вмещают больше, другие меньше.

Альберт. Согласен; но вижу, что кругов славы не девять, а без конца, раз у каждого блаженного он свой собственный [339] См. I, 51 и прим. 36. .

Кардинал. Да, так: вся широта царства жизни простирается от центра до окружности, и эту широту можно представлять наподобие линии, имеющей в себе бесконечное число подобных же линий от центра до окружности, причем у каждой общий центр, но особые окружности. Однако это бесчисленное множество окружностей подразделяется на девять ступеней, так чтобы мы постепенно через украшенное великолепным порядком царство приходили туда, где общий центр и особенная окружность — одно и то же, то есть к Христу, в котором центр жизни творца и окружность творения тождественны: Христос — Бог и человек, творец и творение. Он и центр всех блаженных творений. Обрати особое внимание на то, что его окружность — той же присущей окружности природы, что и все окружности, или разумные творения. Вместе с тем Он тождествен личностным тождеством с центром всего, творцом; тем самым все блаженные, изображенные на нашей фигуре окружностями кругов, успокаиваются в окружности Христа, поскольку она подобна их сотворенной природе, и достигают высшей цели благодаря максимальному ипостасному соединению этой его окружности, его сотворенной [человеческой] природы, [с центром, то есть] с его несотворенной [божественной] природой [340] См. Об уч. незн. III 12, 260 — 262. . Тебе ясно отсюда, что Христос так необходим для достижения блаженной жизни, что без Него никто не может быть счастлив, потому что Он — . единственный посредник, через которого возможен путь к жизни живущих.

Альберт. Великие и прекрасные вещи! Если бы только подумали об этом противники христианства, они сразу заключили бы мир с Христом и христианеми [341] См. об уч. незн. III 8 и «О согласии веры». . А я, как недавно говорил о субстанции и акциденциях, так и теперь мне кажется, что через девять означенных окружностей мы приходим к центру подобно тому, как через девять акциденций приходим к субстанции.

Кардинал. Число есть различение, то есть различение одного от другого [342] Число есть различение — см. Прост, об уме 6, 93 — 96. , а именно через единое, или через второе, или третье и так далее вплоть до десятки, где различение останавливается, почему и всякое число там заканчивается. И акциденции так же подразделяются на девять самых общих родов и тем способствуют познанию чтойности, или субстанции, а именно или через одну акциденцию, или две, или три, или четыре, или пять, или шесть, или семь, или восемь, или девять, где достигает полноты число, свернутое в единице десятки. Исчислять значит различать, а вещи больше всего различаются субстанцией, субстанции — количеством, качеством и другими акциденциями, свернутыми в девяти родах акциденций. Словом, я изобразил мою фигуру такой, чтобы обозначить полноту различения.

Альберт. Я слышал, что ангелы делятся на девять хоров [343] Девять хоров — ср. О предп. I 13 («множества»). .

Кардинал. Ангелы — это интеллигенции. Поскольку они разные, присущая им способность интеллектуального видения и различения необходимо подразделяется, насколько такое возможно для интеллигенции, на порядки и ступени от низшего до высшего, Христа, именуемого «ангелом великого совета». [344] Ис. 9, 6 (в пер. Семидесяти). При таком подразделении выделяют три порядка и в каждом — три хора. Их предел — центр, как десятка предел десяти своих членов. Первый ближний к центру порядок — умопостижимых духов, которые простым вглядыванием в центр, свой всемогущий прообраз, схватывают все сразу и помимо какой бы то ни было временной или природной последовательности. [345] Т. е. они не ждут ни развертывания вещей во времени, ни их сущностного (природного, см. Уч. незн. II, прим. 27) развертывания. Они присутствуют при божественном величии, от которого имеют способность все так видеть: как Бог сам имеет такую различительную силу, что в своей простоте сразу созерцает (intueatur) все, будучи понимающей причиной [346] Ср. Экхарт (Парижск. вопр. 1, 4): «Мне теперь представляется не так, что [Бог], поскольку есть, постольку понимает, а поскольку он понимает, постольку он и есть... Его понимание — основа его бытия». , так и этим предстоящим ему духам Он дает видеть сразу все в божественной простоте, и хоть они сотворены, но из-за способности схватывать все сразу называются вечными. Другой порядок — интеллигенции, схватывающих все сразу, но не без природной последовательности, или порядка сущностного происхождения одних вещей из других: понимая все вне временной последовательности, они, однако, не могут мыслить вне природного порядка. Тем самым среди них начинается какое-то ослабление познания, за то они называются не вечными, как интеллектибельные, а постоянными, поскольку мыслят в природных порядке и последовательности. Третий порядок называется рациональным; восприятие в нем достоверно, но понимание уже не так совершенно, как у других. Первый порядок имеет три хора, созерцающих божественную волю в Боге и подражающих его различительной силе, пускай по-разному. Наоборот, три интеллигибельных воспринимают божественную волю в интеллектибельных. А три рациональных хора созерцают божественную волю в интеллигибельных. Таким образом, всего порядков девять, а Бог, заключающий и содержащий в себе все, изображается числом десять. У каждого из девяти порядков свое теофаническое обнаружение, или богоявление, а у Бога десятое, от которого все проистекает. Словом, существует десять родов различений: божественный, изображаемый в центре, всеобщей причине, и другие девять в девяти хорах ангелов. И больше ни чисел, ни различений нет. Вот почему я изобразил царство жизни в такой фигуре, причем центр уподобил солнечному свету, три ближних круга нарисовал огненными, следующие эфирными, а три как бы водяными, переходящими в землистую черноту [347] К раскраске кругов см. Предп. I, прим. 32; к названиям цветов — II, прим. 23. .