Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

Альберт. Об этом я и хотел услышать. Но раньше ты назвал Бога единством, а теперь называешь единством душу; скажи, как мне это понимать.

Кардинал. Бог — единство, оно же и бытие, свертывающее в себе все вещи так, как они могут быть. Разумная душа — единство, свертывающее в себе все вещи так, как они могут познаваться, или различаться. В единстве, которое есть Бог, свернуто и единство разумной души, благодаря чему она может быть тем, что она есть, то есть душой, познавательно свертывающей в себе все; тем самым в единстве, которое есть Бог, все вещи свернуты, как они могут быть и как они могут познаваться: как единство и бытие в Боге тождественны, так равным образом в Нем тождественны бытие и познание. Наоборот, то единство, которое называется разумной душой, не тождественно самому по себе бытию, или форме сущего, благодаря которой и сама душа имеет то, что она есть. Впрочем, единство души тоже взаимообратимо с бытием, только со свойственным ей бытием, не с абсолютной бытийностью, подобно тому как и единство души не абсолютно, а, как и ее бытие, свойственно самой душе. Соответственно, разумная душа — сила, свертывающая в себе всякую понятийную свернутость. Она свертывает [в понятии] свернутость множества и свернутость величины, то есть единицу и точку; ведь без них, а значит без множества и величины, не получится никакого различения. Она свертывает свернутость движения, называемую покоем; ведь в движении не увидеть ничего, кроме покоя [358] О покое в движении Уч. незн. II 3, 106. , и движение есть переход от покоя к покою. Она свертывает в себе также свернутость времени, которая называется моментом теперь, или настоящим; ведь во времени не найти ничего, кроме теперь. И то же надо говорить обо всех свернутостях, а именно что разумная душа есть простота всех понятийных свернутостей [359] О теперь во времени — там же. О душе (уме) как понятийной (уподобительной) свернутости Прост, об уме 4, 75 и прим. 15. ; тончайшая сила разумной души свертывает в своей простоте всякую свернутость, без которой не может быть полноты различения. Поэтому, желая различать множество, она уподобляет себя единице, или свернутости числа, и развертывает из себя понятийное число множества. Равным образом она уподобляет себя точке, свернутости величины, чтобы развернуть из себя понятийные линии, поверхности и тела. А из их, единицы и точки, свернутостей она развертывает математические фигуры, круглые и многоугольные, поскольку их нельзя развернуть без множества и вместе величины. Так же она уподобляет себя покою, чтобы различать движение. А настоящему, или моменту теперь , — чтобы различать время. И поскольку все эти свернутости соединены в ней, она как свернутость свернутостей все различает при своем развертывании, измеряя и время, и движение, и поля, и все количественное. Потом, она изобретает науки — арифметику, геометрию, музыку и астрономию — и обнаруживает, что они свернуты в ее собственной силе, ведь и изобретает, и развертывает их человек. Они непреходящи, всегда остаются равными себе, и душа видит по ним и себя тоже непреходящей, всегда пребывающей в неизменной истине, раз эти математические науки свернуты единственно в ее силе и развертываются тоже ее силой, настолько, что, не будь разумной души, ни в коем случае не могло бы быть и их. Еще в понятийной силе свернуты десять категорий, а также пять универсалий [360] Пять универсалий (Порфирия) — род, вид, различие (видовое), особенность (необходимое свойство), акциденция (привходящее свойство). , все относящееся к логике и прочее, необходимое для совершенства ее понятий, — неважно, есть ли у всего этого бытие вне ума или нет, если оно необходимо для полноты совершаемого, душой различения и понимания.

Альберт. Как соглашаешься с этим — что время, мера движения, не может ни существовать, ни познаваться без разумной души, в которой основание, или число, движения и что все понятийное как таковое получает свое существование от души, творящей понятия, как Бог творит сущности!

Кардинал, Душа, изобретая, создает новые инструменты различения и познания, каковы астролябия Птолемея, лира Орфея и так далее во множестве; причем изобретатели создавали их не из чего-то внешнего, а из собственного ума, развертывая его замысел в чувственной материи. Таким же образом год, месяц, часы суть созданные человеком инструменты измерения времени. И время как мера движения есть тоже инструмент измеряющей души. Разумная основа души тем самым не зависит от времени; наоборот, основа измерения движения, называемая временем, зависит от разумной души. Разумная душа неподвластна времени; она предшествует ему так, как зрение предшествует глазу: хоть зрение не видит без помощи глаза, однако зрением является не благодаря глазу, поскольку глаз — его инструмент; так и разумная душа, хоть и не может измерить движение без помощи времени, однако из-за этого еще не подчинена времени, а скорее наоборот, раз она пользуется временем как инструментом и органом для различения движений. Поэтому никаким временем различительное движение души измерить невозможно; оно и не может иметь конца во времени, в силу чего постоянно.

Альберт. Яснейшим образом вижу, что различительное движение разумной души, измеряющее временем всякое движение и всякий покой, нельзя измерить временем. Искусства и науки, неизменные во времени, — что они еще, как не ее разум? Кто усомнится, что основание круга поднимается над временем и по природе предшествует всякому круговому движению, абсолютно свободное от времени? А где можно наблюдать это основание круга? Не вне разума. Где разум, если не в разумной душе? Но если разумная душа видит в себе основание круга, а оно над временем, то будет ли разумная душа этим основанием, или наукой, или искусством, или знанием, не будет ли, все равно ясно, что она необходимо возвышается над временем, и этого мне достаточно, чтобы знать, что разумная душа ни за какое время не может иссякнуть или погибнуть. Впрочем, когда я вижу человека, лишенного разума, хотя и способного к ощущениям, то спрашиваю себя: не считать ли его душу подобной душе другого животного?

Кардинал. Душа человека едина и [вся] считается разумной, хотя способность ощущений разделяет с животными: как я, помню, говорил в первой беседе герцогу Иоанну о треугольнике внутри четырехугольника [361] I, 38, прим. 25. , чувственная сила в человеке принадлежит уже не животной душе, а разумной. Блаженный Августин ясно показал это на примере пресвитера Реститута в четырнадцатой книге «О граде божием» [362] XIV 24. .

Альберт. Как?

Кардинал. Он передает, что этот Реститут, пресвитер Кальмской епархии, когда хотел или когда его просили, под чье-нибудь подражание голосу как бы плачущего человека настолько отстранялся от своих ощущений, лежа совершенно наподобие мертвого, что не только ничуть не ощущал щекотание и уколы, но даже поднесенным огнем его жгли без малейшего с его стороны ощущения боли, причем, словно в отошедшем, в нем не обнаруживалось никакого дыхания; но голоса людей, говоривших погромче, он слышал, словно издалека, как сам потом рассказывал. То, что это делалось по воле, показывает, что разумная душа уходила от тела вплоть до полного прекращения ощущений; стало быть, разумная душа по воле отделяется от ощущающей, то есть разумная сила господствует над чувственной потенцией. Разумная и чувствующая душа в человеке поэтому едина. И пускай у какого-то человека действие разума не имеет явных, проявлений, его душа все равно не животная. Если бы тело истончилось или уменьшилось настолько, что его едва можно было бы видеть пли осязать, оно из-за этого еще не перестало бы быть телом, ведь тело в нетело разрешиться не может. Точно так же невозможно, чтобы человек, однажды, когда в него была вдунута (infusione) разумная душа, имевший разум, потом совершенно лишился бы его, хотя бы в нем и не было заметно никаких проявлений разума: проявление разума в одном ярче, в другом скрытнее и никогда не может быть минимальным и совершенно никаким, даже если кажется для других неразличимо малым. Это ясно из правила знающего незнания, согласно которому в вещах, допускающих увеличение и уменьшение, неприйти к максимуму и минимуму просто.