Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

Альберт. Согласен. В Писании ведь о Сыне божием говорится, что, когда Он явится в славе, мы будем подобны Ему [367] 1 Иоан. 3, 2. ; не сказано, что будем Им самим. Но ты упомянул о чувстве разумной души. Как ты понимаешь ощущение в интеллектуальной природе [368] О чувстве разумной души II, 101, по Деян. 17, 27 («дабы они искали Бога, не ощутят ли Его»). ?

Кардинал. Мы часто ни зрением, ни слухом не ощущаем прохожих, потому что не обращаем на них внимания, но когда внимательны, воспринимаем. В своей душе мы виртуально обладаем пониманием и знанием познанных нами вещей, но актуально чувствуем истинность этого, только когда напряжем внимание, чтобы это увидеть; скажем, хотя у меня есть знание музыки, но, занимаясь геометрией, я не чувствую себя музыкантом. Таким образом, внимательное размышление дает мне ощутить умопостигаемые вещи, которые я не чувствовал. Как центр всех кругов таится в глубине, чья простота есть все свертывающая сила, так в центре разумной души свернуто все обнимаемое разумом, но ничто не ощущается, пока эту силу не разбудит и не развернет внимательное размышление.

Альберт. Очень благодарен тебе за превосходные ответы. Теперь, кажется, ты идешь к завершению. Прошу, скажи вдобавок что-нибудь о потаенности и открытости; судя по фигуре, изображающей описанные [вокруг центра круги], вся сила таится в центре.

Кардинал. Написано, что Бог сокрыт от глаз всех мудрецов. Все невидимое таится в видимом. Видимое явно для глаз, невидимое удалено от глаз. Начала, говорит Аристотель, минимальны по количеству, максимальны по силе [369] См. Бер. 27, 43 и прим. 47. — их сила духовна, то есть невидима, — и в искре огня столько же силы, сколько во всем огне. В одном крошечном горчичном зерне столько силы, сколько во многих зернах, — нет, сколько во всех зернах, какие могут быть, Цель явного — тайное, внешнего — внутреннее: кожа и кора — ради плоти и мякоти, те — ради внутренней невидимой жизненной силы. В хаосе таится сила стихий, в растительной силе таится ощущающая, в той сила воображения, в ней логическая, или рациональная, в рациональной интеллигибельная, в интеллигибельной — интеллектибельная, в интеллектибельной — сила сил. Все это таинственно прочитывается на фигуре кругов. Окаймляющий, внешний круг изображает слитный хаос, второй ближайшую к хаосу силу стихий, третий силу минералов; эти три круга достигают предела в четвертом, изображающем растительную силу; за ним пятый, изображающий чувственную; потом шестой, изображающий силу представления, или воображения; эти три круга, то есть четвертый, пятый и шестой, достигают предела в своем четвертом, изображающем логическую, или рациональную, силу, и это седьмой круг; потом восьмой, изображающий интеллектуальную, и девятый, изображающий умопостижимую; эти три, то есть седьмой, восьмой и девятый, достигают предела в своем четвертом, и это десятый [370] Это — применение «прогрессии, исчисляемой десяткой», к универсуму, намеченное в Предп. II 7, 111. .

Альберт. Прекрасная последовательность: прогрессия совершается от слитного к различенности! Но ведь таким же путем идет восхождение от всего несовершенного к совершенному — от слитной тьмы к различенному свету, от безвкусного к питательному через промежуточные вкусы, от черного к белому через промежуточные цвета; то же с запахами и вообще всякими переходами [от несовершенного] к совершенному, а в предложенном тобой примере — от телесной природы к духовной, когда человек обнаруживает ее на опыте в себе самом и начинает понимать, почему он носит имя микрокосма. Не откажись тогда сказать еще немного об основании столь удивительной и плодотворной прогрессии, приложимой ко всему познаваемому.

Кардинал. Как всякое различение охватывается десяткой, так всякая прогрессия необходимо содержится в четверице: один да два да три да четыре равны десяти; на десятке останавливается различение, а значит и прогрессия, идущая к [полной] различенности. И всех таких прогрессий может быть только три, раз третья заканчивается десяткой, причем все три необходимо соотносятся друг с другом так, что высший [член] в первой — это низший во второй, а высший во второй — низший в третьей, и образуется непрерывная единая и. вместе троичная прогрессия: как первая прогрессия, отходя от несовершенного, кончается в четверке, так вторая начинается в четверке и кончается в семерке, а там начинается третья, которая завершается в десятке. Ты хочешь услышать о ее основании; понимай его так. Порядок необходимо присущ всем созданиям Бога — как апостол справедливо говорил, что все идущее от Бога упорядоченно [371] Вывод из Рим. 13, 1; 1 Кор. 15, 23. . Без начала, середины и конца он не может ни существовать, ни познаваться. Опять-таки это совершеннейший и простейший порядок, совершеннее и проще которого не может быть. Он пребывает во всем упорядоченном и все упорядоченное пребывает в нем, по общему выставленному нами в начале положению [372] II, 63 слл. . Но в таком порядке, прообразе всех порядков, середина тоже должна быть простейшей, раз и сам порядок простейший; она поэтому будет настолько ровной серединой, что окажется самим равенством. Мы не можем уловить этот порядок сколько-нибудь различенным образом иначе как в той упорядоченнейшей прогрессии, которая начинается от единицы и кончается в тройке: здесь простейшая середина есть равное среднее начала и конца, поскольку два — точная и равная середина одного да трех и точная треть всего порядка, то есть прогрессии; различить тот простейший божественный порядок иначе как с помощью названной прогрессии мы не можем [373] Т. е. не найти более простого числового символа порядка, чем 1, 2, 3, где (1+3) : 2=2 и т, д. Здесь и дальше ср. Платон. «Тимей» 31b — 32с. . Поскольку середина здесь — равная середина, она и неотличима от равенства, и остается в своей сущности одной и той же с началом и концом; ведь у разных сущностей не может быть точного равенства. Наоборот, никакой порядок, имеющий свою упорядоченность от вышесказанного простейшего порядка, не может иметь простого и равного среднего [374] См. О предп. I 4, 13 и прим. 14. ; всякий порядок, за исключением простейшего, составен, а все составное составлено из неравных: невозможно, чтобы многие составные части были в точности равны, тогда они или не были бы многими, или не были бы частями. Равенство тоже неразмножимо, так что в первом простейшем порядке равенство трех ипостасей одно и невозможно быть многим равенствам, раз множество следует за инаковостью и неравенством. Если, таким образом, в упорядоченном, или сотворенном, порядке не может быть простой и равной середины, то он не заключается в трехчленной прогрессии, а переходит дальше в состав. Причем непосредственным образом из первой прогрессии выходит четверица; и она не выходила бы, если бы не была упорядоченной прогрессией [375] Т. е. исхождение прогрессии делает ее уже упорядоченной (вторичной), но, с другой стороны, обязательно обеспечивает ей какой-то порядок. . Соответственно, все, без чего немыслима упорядоченная прогрессия, выходящая из первой, максимально упорядоченной, необходимо оказывается у этой, четверичной. Недаром ее составная середина, то есть два и три, в сумме равна половине целой прогрессии: один да два да три да четыре в сумме равны десяти, а два да три — пяти, то есть половине десяти. Такое же соотношение [внутри прогрессий] четыре, пять, шесть, семь и семь, восемь, девять, десять. Вот тебе основание, о котором ты спрашивал.