Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 1

Ср. Пс. 18, 2 («небеса проповедуют...»); 148, 1; 4.

Ср. Евр. 12, 29 («Бог наш есть огнь поядающий»).

Подразумевается: «...будь оно одушевленным и разумным». Самодеятельными, живыми и разумными выступают зеркала (II 2, 103), картины (II 2, 111), железо (Прост. о мудр. I 16), воск (Прост. об уме 7, 101 слл.) и др. «Претерпевания» геометрических фигур по сути дела тоже предполагают их одушевленность: вне образа ожившей линии, начинающей самопроизвольно осуществлять свои возможности, трудно понять, например, текст I 13, 36.

См. кн. II, прим. 27.

Традиционный образ: дух относится к разуму, как свет к теплу, первый доступен только зрячим, второе — и слепым.

См. III 6, 152: рациональность — зенит чувства, горизонт интеллекта. Ср. Охота за мудр. 32, 85.

Ср. Кол. 3, 1-3; 2 Кор. 5, 4.

Августиновское понимание добродетели как дара свыше.

О воскресении тела в его духовной истине см. III 7, 226 слл.

Ис. 7, 9 (в переводе Семидесяти толковников).

См. I 1, 2-3; 3, 9 — 10.

1 Кор. 2, 2: «Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа». Восхищенный до третьего неба (2 Кор. 12, 1 слл.), Павел «слышал неизреченные слова»; невыразимость этого откровения толкуется автором как знающее незнание .

Путник и обладатель (ср. 1 Кор. 9. 24) — по Фоме Аквинскому (Сумма теол. III q. 15 а. 10; «Об истине» q. 10 a. 11).

Любовь как форма (существо) веры — см. Фома Аквинский. Сумма теол. II 2 q. 4 а. 3; Об истине q. 14 а. 5.

Духовная пища поглощает питающегося — см. III 9, 236; Прост. о мудр. I 13.

Формула inattingibile inattingibiliter attingitur в ее разных вариантах (I 2, 6; 4, 11; 5, 13; 12, 33; 26, 89; III 11, 245; Прост. о мудр. I 12; О вид. бога 13, 52; Охота за мудр. 12, 31; 26, 74; О вершине созерц. 2) имеет два смысла, смотря по тому, берется ли апофатическая или катафатическая сторона богопознания: а) постижение путем осознания непостижимости (признание непознаваемости), б) непостижимое (невыразимо таинственное) постижение. Те же два смысла у выражения docta ignorantia: а) незнание, осознавшее само себя; б) знание, знающее среди незнания и через него.

Время написания — не позже осени 1444 г., когда умер кардинал Чезарини, которому посвящен трактат. Отсутствие даты, необычное для пунктуального автора, соотносят с явными следами переделок: судя по Прологу, были задуманы три части, (налицо две; некоторые математические примеры даны в одних списках иначе, чем в других; отсылки в «Ученом незнании» к «Предположениям» (следовательно, уже писавшимся к 1440 г.) не всегда оправдываются. Заметная особенность работы — полное отсутствие имен и цитат. Материалом служит (аналогично геометрии в «Ученом незнании») предельно упрощенная арифметика в виртуозном символическом применении (единица — первоначало, десятка — десять универсальных категорий, 10 2— плоскость рационального, 10 3— объемность чувственного в др.). Как ни в каком другом произведении Николая, здесь сказалась воля к созданию всеобъемлющего метода познания, который устанавливал бы сам себя в чистом движении мысли. Даже в диалоге «Простец об уме» эта самостоятельность мыслящего субъекта все-таки смягчена трактовкой ума как образа, чем сделан шаг назад, к миметизму, по сравнению с пониманием причастности как воспроизведения (см. О предп. I 11). «Предположение» — лишь условная передача понятия coniectura (букв. «догадка, прикидка»). Продолжая идею знающего незнания, «конъектура» знаменует преодоление непознаваемости бытия самодеятельной мыслью, проецирующей из своей завершенной цельности предположительные миры, достоверность которых тем выше, чем больше в ней сосредоточенного единства (ср. II i, 76).

Т. е. сама по себе предположительность человеческого знания не предположение, а такая же истина, как существование абсолютного единства .

Ср. сходное препоручение более глубоким умам в начале большинства сочинений Николая.

Решение — т. е. сведение предмета к простым началам (элементам), «разрешение», «разложение» его (редукция). См. II 3, 89; б, 98; 102 и др.; О богосын. 4, 72 и прим. 13.

Т. е. отпадение вещей от единства-равенства-связи дает множество (как разнообразие) — неравенство — разделение; возвращаясь к первоначалу, разум упорядочивает их в множество (как целое) — величину — составность .

Ср. Прост. об уме 6, 67; 94; 95; 9, 125.

См Боэций. Об устан. арифм. I 2 (здесь, возможно, в передаче Тьерри Шартрского и Экхарта).

Имена «единица, двоица (двойка), троица (тройка)» и т. д. означают цельную сущность числа (ср. сл. прим.); числительные «один, два, три» — охватываемые числом вещи.

Аристотель. Мет. V 4, 1020b 6-8: «Сущность любого числа — то, что оно есть единожды; скажем, сущность шести — не три, взятое дважды, а... единожды шесть».

См. Боэций. Об устан. арифм. I 2.

См. изложение пифагорейской арифметики у Аристотеля (Мет. I 5): Ср. Халкидий. Коммент. на «Тимея» 35: «Десять — завершенное число, ...остальное исчисление... — повторение тех же чисел... Число десятки пифагорейцы называют первой чет верицей, поскольку оно сумма первых четырех чисел».

Если 1 2< 10, 10 2= 100, а 100 2> 1000, то алгоритм образования последующих порядков уже единообразен. Ср. ниже, прим. 26.

Универсальное число, или число универсума, — тысяча. Повторение ряда из четырех чисел в трех десятичных порядках — 1 + 2 + 3 + 4 = 10, 10 + 20 + 30 + 40 = 100, 100 + 200 + 300 + 400 = 1000. Необходимость специального объяснения и схемы вызвана непривычностью операций с нулями (переход к «арабской» системе только начинался).

См. Об уч. незн. II 6, 123-124. Источником идеи четырех единств считают Прокла, который в «Теологии Платона» говорит о «трех единствах за пределами тела: единящем, умном и жизненном» (I 3) и о «четырех единствах» (I 11).

См. II 3, 92; 11, 129; Игра в шap II, 106 — 109. Ср. Платон. Тимей 32b. Правило невозможности точной середины намечено в «Ученом незнании» I 7, 21; 9, 24; 10, 28-29; III 1, 186.

О подобном истине (правдоподобном) см. II 9, 117; Об уч. незн. II9, 144.

Полнее см. I 8, 36; II 5, 96 и прим. 19; Об уч. незн. II 1 96; 10, 152; III 1, 187 и прим. 2.

Ср. Макробий. Комммент. на «Сон Сципиона» I 6, 7-9; «Единое... одновременно мужественно и женственно, четно и нечетно, и само не число, а источник и начало числа» — место, многократно цитируемое Экхартом.