Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Утопий написано много. Наиболее известны из них «Государство» Платона, «Утопия» Томаса Мора, «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы, «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, «Едгин» Сэмюела Батлера, «Вести ниоткуда» Уильяма Морриса, «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова. Не следует забывать и о теории научного коммунизма — коллективном продукте последователей Маркса, Ленина, Сталина. Объединяет все эти утопии то, что ни в одной из них не удается обнаружить ни следа прежней жизни, однажды отмененной для обитателей идеального будущего раз и навсегда.

Общие представления о принципах построения литературных утопий можно получить, познакомившись со своеобразной пародией из книги братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» [17].

«Рядом со мной возникли два прозрачных человека, встали в позы и начали говорить. Оба они были босы, увенчаны венками и закутаны в складчатые хитоны. Один держал в правой руке лопату, а в левой сжимал свиток пергамента. Другой опирался на киркомотыгу и рассеянно играл огромной медной чернильницей, подвешенной к поясу. Говорили они строго по очереди и, как мне сначала показалось, друг с другом. Но очень скоро я понял, что обращаются они ко мне, хотя ни один из них даже не взглянул в мою сторону. Я прислушался. Тот, что был с лопатой, длинно и монотонно излагал основы политического устройства прекрасной страны, гражданином коей являлся. Устройство было необычайно демократичным, ни о каком принуждении граждан не могло быть и речи (он несколько раз с особым ударением это подчеркнул), все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов. Когда он останавливался, чтобы передохнуть и облизать губы, вступал тот, что с чернильницей. Он хвастался, будто только что отработал свои три часа перевозчиком на реке, не взял ни с кого ни копейки, потому что не знает, что такое деньги, а сейчас направляется под сень струй предаться стихосложению».

Но будущее не частный проект. Самые прекрасные мечты замечательных людей довольно часто оказываются противоречащими друг другу, а то и вовсе взаимоисключающими. Такова природа человека. Кому-то нравится поп, кому-то попадья, а кому-то и вовсе — поповна. Является ли будущее результатом совмещения желаний и устремлений отдельных людей? Нет. Метод Дэльфи работает не лучшим образом. Будущее абсолютно равнодушно к общественному мнению. Его нельзя установить с помощью голосования, каким бы демократическим оно не было бы. Пример. В конце XIX века подавляющее количество физиков считало, что их наука справилась с поставленной перед нею задачей окончательного описания законов мироздания. А потом Антуан Анри Беккерель проявил пластинку, засвеченную уранилсульфатом калия, Альберт Майкельсон и Генри Морли установили постоянство скорости света, Джозеф Джон Томсон открыл электрон, Альберт Эйнштейн опубликовал свою СТО. И понеслось.

Совсем другое дело антиутопии. Страхи и фобии у всех примерно одинаковы. И спрятать в подсознании их очень трудно. Придет серенький волчок и укусит за бочок. Иногда плохие предчувствия сбываются, поэтому так важно их отслеживать и анализировать. Нередко страх способен предсказать будущее точнее самых искренних пожеланий.

При этом надо признать, антиутопии более человечны. Предполагается, что в антиутопиях, даже при тотальном контроле над населением, всякий раз обнаруживаются люди, которых не только не устраивают заведенные порядки, но и которые находят в себе силы противостоять им, защищая свою человеческую природу от напора деформирующих личность правил и законов. А ведь контроль этот по своей жесткости нисколько не отличается от аналогичного контроля в утопиях, где любое проявление несогласия исключено в принципе.

Даже поверхностное ознакомление с общими принципами построения любых антиутопий позволяет выявить обязательные для подобных произведений элементы:

1. В первую очередь, это явный страх перед будущим. Оказывается не важно, какими путями человечество доберется до этого самого будущего, будет ли перестройка общественных отношений вызвана страшной естественной катастрофой или произойдет вполне безболезненным способом в результате совершенствования технологий и внедрения великих научных открытий. Итог один — получите антиутопию.

2. Обязательным для будущего является жесткое расслоение общества на элиту и прочее население. Элита концентрирует в своих руках власть, денежные и сырьевые потоки, формулирует идеологию, обеспечивающую стабильное существование и формирует общественные запросы на дальнейшее развитие и совершенствование установившейся системы. Уже нельзя сказать, что это правящий слой общества, поскольку элита больше не является составной частью общества. Она вынесена за скобки. Именно элита воспользуется достижениями высоких технологий мира будущего, что позволит ей в полной мере реализовывать свои потребности. Прочим остается только одно стремление — выжить.

3. Особого социального смысла в желании основного населения выжить не просматривается. Как бы ни сложилась их судьба, погибнут они или будут продолжать свое существование, положение элиты от этого не изменится. Элита и население прекрасно это понимают и относятся к сложившемуся положению с пониманием. Так устроен мир, с этим следует смириться.

Механизм этого взаимопонимания отлично показал Григорий Ревзин в своей статье «Год шакала» [18]:

«В сказках часто встречается сюжет раздумий пищи о намерениях людоеда. Она (пища) склонна интерпретировать его слова и действия, указывать, что его не так поняли, что он не то имел в виду, и вообще время от времени восклицать: «Не может быть, чтобы он меня съел! Это уму непостижимо!» Хотя одновременно с этим в глубине души пища знает порядок вещей и понимает, что поедание неминуемо» .

4. Обязательно появляется герой, который случайно или в силу неудачно сложившихся обстоятельств выпадает из системы, понимает ее людоедскую несправедливость, становясь ее врагом. А если повезет, то и могильщиком.

5. Каждый раз оказывается, что одной справедливой силы и благих пожеланий для наступления новой счастливой жизни для всех недостаточно. Необходимо придать системе, созданной исключительно для удовлетворения потребностей элиты, какой-то иной смысл, указать другую цель, а с этим всегда проблемы. Менять привычный образ жизни не желает не только элита, но и прочее большинство.

Современные антиутопии эти принципы соблюдают неукоснительно. Почти одновременно на экраны мира вышли две антиутопии «Время» и «Голодные игры». Подробнее об этих фильмах можно прочитать в статье Юрия Гладильщикова «Пролетарии и буржуины» [19].