Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Итак, элои и морлоки — вот и появились перед нами первые кандидаты в обитатели будущего. Естественно, употребление терминов, позаимствованных из книги «Машина времени», условно и не носит оскорбительного характера. Можно было бы использовать привычные связки буржуи и пролетарии или капиталисты и трудящиеся, но это было бы неверно. Хотя бы потому, что элои (привычнее, элита) и морлоки понятия не классовые и объединяют представителей разных социальных групп.

К тому же образы, использованные Гербертом Уэллсом, слишком сочные и показательные, чтобы можно было от них отказаться. Как и положено фантасту Уэллс сумел довести существующие тенденции до абсурда. Можно сказать, что он применил для предсказания будущего классический метод экстраполяции. Сейчас мы только в самом начале пути, утверждал Уэллс, но пройдет каких-нибудь 800 тысяч лет, и тенденции, которые не трудно заметить, приведут человечество к катастрофе. Книгу Герберта Уэллса можно смело считать самой первой антиутопией. С момента ее издания прошло больше ста лет. Интересно посмотреть, что изменилось за эти годы.

В дальнейшем элитой я буду называть людей, которые обладают реальной властью и влиянием. Именно они (так принято считать) управляют финансовыми потоками и контролируют политиков в своих интересах, обеспечивая гармонию производительных сил и производственных отношений. Ощущение будущего, интерес к нему, понимание зависимости от него — вот, что характеризует или должно характеризовать элиту.

Морлоки явно не тождественны пролетариям, это люди, деятельность и интересы которых сводятся к заработку денег. Совсем не обязательно на заводах, фабриках и пашнях, но и в офисах или дома при удаленной работе. Было бы правильно отказаться от классового подхода в описании социальных групп будущего, поскольку он изжил себя. Если денег мало — морлоки пытаются выжить, если много — получают от жизни максимально возможное удовольствие. Работа в число пристрастий не входит. Она всего лишь неприятная, но обязательная сторона жизни. Им кажется, что не будь принуждения, они бы легко обошлись без участия в общественном производстве. Но это заблуждение. Потеря работы для морлоков трагедия, у них пропадает единственный позыв к жизни. Известны многочисленные истории, когда человек, вышедший на пенсию, быстро сгорает, потому что не может найти себе занятие. И прошлое, и будущее для морлоков — бессмысленные, придуманные умниками понятия, они живут настоящим. Отвлеченные, не связанные с каждодневными проблемами размышления их не интересуют.

Удивительно, но люди, не входящие в избранные круги, очень мало знают о жизни элиты. Известно только то, что сообщают СМИ, но специфика большинства изданий не требует серьезного анализа, ориентируясь на яркие и броские сообщения. Главным отличительным признаком элиты, естественно, объявляется сибаритство, достойное книжных элоев: изнеженность, любовь к роскоши, жизнь ради чувственных наслаждений. Здесь и сказочные замки, и многомиллионные особняки, и стометровые яхты, и бюстгальтеры за три миллиона долларов, бракоразводные процессы, скандалы и вызывающие заявления, которые бы уместнее звучали из уст случайно оказавшихся в наших краях инопланетян.

Материалы подбираются, как правило, диковинные и сочные, а потому не вызывают доверия. Нас явно водят за нос.

Прежде всего, элита не класс. Это социальный слой, который осуществляет функции управления, а также вырабатывает новые модели поведения (стереотипы), позволяющие социуму приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям. Элита обладает реальной властью и влиянием.

Входят в элиту люди разных классов: потомственные аристократы, политики, олигархи, ученые, удачливые промышленники, финансисты, военные, представители СМИ, писатели, деятели искусств, модельеры, певцы и прочие. Но не все. Например, не каждый политик попадает в элиту. По характеру формирования можно различать номенклатурную и ситуативную элиту. Отбор жесток. Как попасть в число избранных? Для ответа повторю комментарий Руслана Партыки.

«Связи по-прежнему решают всё. Это похоже на лифты в небоскрёбах: один лифт поднимает вас до 20-го этажа, второй курсирует между 20-м и 40-м, и т. д. Вы можете на первом лифте подняться до 20-го, но чтобы перейти к другому лифту, вам надо пройти через некоторое количество дверей. У одних есть ключи от этих дверей, у других — нет. Ключи эти можно получить при рождении, можно украсть, можно купить… Но нельзя заслужить или заработать».

Социальные слои имеют четкие границы. Люди из разных слоев по-разному мыслят и чувствуют, их моральные принципы отличаются. Они мечтают о разном и добиваются разного. Кстати, желающих сменить свой социальный слой не так уж и много. Возникает вопрос: начался ли уже процесс окончательного и бесповоротного расслоения общества? Неожиданную подсказку удалось обнаружить в рецензии Юрия Гладильщикова на фильм «Космополис», снятому по роману Дона Делилло, написанному еще в 2003 году [27].

«Потребовалось время, чтобы роман, скажем так, настоялся и снятый по нему фильм стал выглядеть глобальным высказыванием о современном мире. Кроненберг ведь говорит не о падении одного отдельного богача и не об очередном витке экономического кризиса. Он пророчит крах всей нынешней системы мироустройства. Можно трактовать фильм так, что капиталисты образца XXI века — психологические мутанты. Причем не желающие осознавать, что их деятельность приведет к мутации всего мира. Мир с его капиталистической экономикой, когда у одних есть все, а другим только и остается, что швыряться крысами, обречен, и катастрофа не за горами.

Молодой мультимиллионер, сделавший состояние на финансовых спекуляциях, решил подстричься у знакомого старомодного парикмахера. Рано утром он выезжает в Манхэттен, развалившись на заднем сиденье гигантского белого лимузина, который одновременно офис, снабженный невероятной электроникой, — тем более невероятной, что действие происходит в недалеком будущем. В этом офисе молодого богача посещают сотрудники принадлежащей ему компании, деловые партнеры, доктор, даже любовница.

Подсаживаться в офис-лимузин им проще простого, ведь тот фактически стоит на месте. Вместе со всем Манхэттеном. Небывалую пробку вызвали кортеж президента США (о том, что в стране давно не все ладно, можно судить по скептической реплике главного героя: «президента чего?») и похороны знаменитого рэпера, переросшие в бунт анархистов и антиглобалистов. Город за окнами лимузина постепенно теряет еще недавно степенное лицо, активисты швыряют в окружающих крысами, именуя несчастных животных новыми долларами, а сам лимузин вскоре оказывается расписан граффити-лозунгами — попросту измаран.