Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

Драматизм ситуации заключается, однако, в том, что уровень правосознания большинства в целом все еще не соответствует нормам, зафиксированным во Всеобщей декларации прав человека, - они порой воспринимаются враждебно. Традиционное представление о правах власти и обязанностях личности противостоит гуманистической концепции прав человека и обязанностей государства - и не только в недрах консервативного аппарата власти, но и в консервативном сознании народа. «Репрессивное мышление», воспитанное десятилетиями легитимизированного насилия, именно в насилии видит ключ к таким острым проблемам советской жизни, как рост преступности, коррупция, хронический дефицит. Отсюда, например, массовое неприятие идеи отмены смертной казни, гуманизации уголовного законодательства.

«Права человека» воспринимаются массовым сознанием в качестве некоей антитезы социально-экономическим правам, включающим гарантии обеспечения занятости, жилища, здравоохранения и др. Подобное противопоставление не случайно и является плодом не только многолетней пропаганды. Нужно трезво отдавать себе отчет, что все права и свободы человека неотъемлемы от тех или иных его потребностей, и пока первичные потребности не удовлетворены, пока цена человеческой жизни удручающе низка, реализация личностью своих неотчуждаемых прав в более высокой сфере является привилегией немногих.

Например, мысль об обеспечении прав человека «свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами», зафиксированная в ст. 27 Всеобщей декларации прав человека, вряд ли вызовет большой энтузиазм у голодающего населения Эфиопии и Судана…

Но уникальность сегодняшнего положения с правами человека в СССР состоит в том, что процесс гуманизации общества напрямую связан с включением страны в мировую семью и с возможностью удовлетворения одновременно наиболее фундаментальных, базовых прав (право на жизнь) и наиболее высоких, абстрактных (свобода самовыражения). В современном мире права человека неотъемлемы от прав гражданина: не став гражданами, мы вряд ли сможем обеспечить себе нормальную человеческую жизнь. Политические свободы становятся гарантией всех иных прав человека.

Юрий Афанасьев

Это слово получило широчайшее распространение во всем мире. Оно звучит одинаково на самых разных языках. К нему прислушиваются. Более того, даже за пределами нашей страны многие люди пытаются определить свое отношение к перестройке. И вместе с тем среди всех наиболее распространенных сегодня слов в мире нет, пожалуй, ни одного другого со столь же неопределенным смыслом, со столь же расплывчатым содержанием, как «перестройка». И это можно понять. Ведь за этим словом, по существу, вся современная жизнь огромной страны, которую представляют разного уровня развития разные культуры - разные цивилизации. И все они постепенно втягиваются в то движение, а вернее будет сказать, в те движения, которые в последние годы развиваются не равномерно, порой даже неоднонаправленно, охватывают собой в разных регионах и республиках по-разному разные слои и группы населения. И все эти разнородные движения, все эти неоднозначные, противоречивые, подвижные явления и процессы нам хотелось бы выразить одним словом - «перестройка».

Если пытаться в поисках ответа на вопрос, что есть перестройка, продвигаться от простого к сложному, от очевидного к менее проясненному, то с достаточным основанием можно сказать, что это слово во всем мире ассоциируется с инициативой М. С. Горбачева, с апрельским (1985 г.) Пленумом ЦК КПСС, на котором было сказано о невозможности жить по-старому, о необходимости серьезных перемен, прежде всего в экономике. На этом, пожалуй, сфера простого, очевидного и заканчивается. Дальше все гораздо сложнее и туманнее: за прошедшие четыре с половиной года первоначальный замысел перестройки изменился и расширился до неузнаваемости; реальные трудности в деле перестройки предстали столь крупномасштабно, что сквозь их призму апрельские замыслы середины восьмидесятых выглядят сегодня уже едва ли не наивными, почти что простодушными грезами; не вполне отчетливо просматриваются очертания общего рисунка перестройки, вплоть до того, что у многих возникает вопрос: а есть ли основания говорить, что перестройка уже началась, реальность ли она вообще? Ведь уже после того, как она вроде бы началась, миллионы и миллионы людей уже испытали горькое чувство разочарования перестройкой, правда пока что, слава богу, не ее целями, а ее темпами, результатами. Но ведь разочарование-то есть, а вот реальных, видимых, непосредственно ощутимых результатов нет: прилавки магазинов действительно пусты, дефицит постоянно увеличивается, цены растут, по мнению некоторых экономистов, мы уже на пороге галопирующей инфляции, экономика не перестраивается, огосударственная ее сущность остается жизнеспособной. Резко обострились национальные отношения, растет преступность, расширяется сфера, и увеличиваются обороты теневой экономики. Можно указать и на другие сложности, которые все это как бы подчеркивают: действительно, дом, который мы строили семьдесят лет с таким упорством, с такими огромными жертвами, оказался малопригодным для проживания в нем, а за четыре года перестройки неудобства этого дома, кажется, проявились еще больше. Все это есть. Но снова вопрос: исчерпывается ли реальность перестройки только этим, можно ли свести сущность происходящего в стране к удручающей беспросветности?

Если рассматривать идущий сейчас процесс перестройки лишь в привычных ракурсах: во-первых, как начавшийся сверху, во-вторых, как не давший еще ощутимых результатов, то общая картина предстала бы на самом деле весьма мрачной.

Но если посмотреть на этот же процесс в целом, более глубоко, нельзя не усмотреть, что начиная где-то с 1987 г. к движению сверху добавилось поначалу не очень приметное, зарождавшееся и развивавшееся главным образом стихийно движение снизу. И сейчас еще, летом 1989 г., это второе движение не вполне оформлено, не везде одинаково отчетливо структурировано. Но оно уже есть, мощно участвует, особенно после выборов народных депутатов СССР, в социально-политических процессах перестройки. Этим движением охватываются многие инициативные, самодеятельные, в том числе молодежные так называемые неформальные организации, общества, ассоциации, движения. Оно вбирает в себя и огромный по размаху, противоречивый разноплановый по содержанию стихийный процесс самосуверенизации национальных областей, округов и республик. Здесь же кооперативное движение, вместе с движением к кооперативным, подрядным, арендным формам хозяйствования в государственном секторе, вместе с движением к самостоятельности. Иначе говоря, уже идет процесс становления в СССР гражданского общества. Наконец, и это может быть для данного момента самое главное, в это движение снизу вливаются самые разнообразные настроения и устремления миллионов людей, порожденные новой, созданной за эти же четыре года, нравственно-психологической обстановкой в стране.