Эдвард Бэнфилд - Моральные основы отсталого общества

Паоло уже хуже себя вел и был непослушным. А тут еще сдружился с двумя другими мальчишками, от которых перенял еще больше дурных привычек. Паоло, хотя и не был уже маленьким, всего стеснялся, а эти мальчишки везде таскали его с собой и так отучили стесняться. Они научили его танцевать и играть на мандолине, и они все вместе ходили повсюду и пели серенады.

Проделки и наказания за них шли нескончаемой чередой. Одной из проделок стало любовное похождение:

Так Паоло начал заниматься любовью, и как-то раз, когда они с девицей были вместе в каком-то сарае, их там застукал ее отец. Но Паоло сумел тогда отвертеться и на ней не женился.

В шестнадцать лет он по-прежнему оставался озорником и теперь, оглядываясь назад, явно этим гордится:

Паоло было шестнадцать, когда как-то вечером за какую-то провинность отец запретил ему выходить из дома. Но он узнал от друзей, что в Ф. тем вечером были танцы, и нашел способ выбраться из дому. На танцах они все хорошенько выпили, так что по пути домой то и дело роняли на землю свои инструменты. Дома Паоло уже поджидал отец и, как обычно, поколотил. Как мы видим, Паоло, невзирая на сыпавшиеся на него градом удары, всегда оставался верным себе.

В представлении жителей Монтеграно, только усердные старания родителей могут преодолеть природную леность и легкомыслие ребенка. Родители обязаны силой подталкивать отпрыска на верный путь. Характерный образец отношений между поколениями представляют собой Джеппетто и Пиноккио: отец терпелив и отходчив, ребенок беззастенчиво пользуется его любовью, но в конце концов в этом раскаивается. В том или ином виде эта схема повторяется из раза в раз. Вот, например, история, которую, проходя ТАТ, рассказал Вителло:

У матери с отцом был единственный сын, и они во всем себе отказывали, лишь бы он выучился делу лучше того, каким всю жизнь занимались они.

Но сын не ценил их жертв. Учиться он не хотел, а все больше развлекался и заводил себе сомнительных приятелей. Чего только родители ни перепробовали. Они его много раз наказывали, но проку от этого не получалось, потому что он был слишком упрямым. Они запирали его в комнате, но там он, вместо того чтобы учиться, ложился спать. Прошли годы, и мальчик вырос. Когда он наконец решил загладить вину перед родителями, было уже слишком поздно. Они стали совсем старыми, и ему пришлось пойти работать, чтобы прокормить себя и их. И тут он очень, очень пожалел, что ничего не умеет и ему остается только мотыжить землю (1).

Неудивительно, что и повзрослев такой Пиноккио по-прежнему считает себя ребенком, который обязан радовать мать, делая все так, как хочет она. Следующую историю Вителло рассказал в ходе ТАТ, описывая рисунок, на котором пожилая женщина стоит спиной к высокому молодому человеку:

Одна бедная женщина, вдова, во всем себе отказывала ради единственного сына, но этот парень, когда ему исполнилось 18, полюбил девушку, которая, прежде всего, была ему не пара. А кроме того, мать хотела, чтобы он сначала закончил учебу, а он собирался бросить школу и жениться. Оттого, что мать ему это запрещала, он в один прекрасный день сбежал из дома и уехал в далекие края. Бедняжка мать осталась жить в одиночестве и не знала, как ей быть дальше. Но ее сын, который на самом-то деле был хорошим, через какое-то время понял, что, оставив мать одну, он поступил дурно, потому что это она его вырастила, а он теперь ее бросил. Прошло несколько дней, и он вернулся домой, упал перед матерью на колени и, заливаясь слезами, молил ее о прощении. Мать на радостях его простила. С тех пор они зажили счастливо (6 BM).

Даже наконец женившись, Пиноккио с трудом расстается с образом непослушного мальчишки. Ему хочется сбежать от жены точно так же, как он прежде сбегал от матери, а потом хочется на коленях приползти домой и смиренно просить о прощении. Вот еще одна история, рассказанная Вителло в ходе тестирования:

У одного человека была жена и много детей, но сам он был человеком нехорошим, предавался дурным привычкам и не хотел работать. Он проиграл все свои деньги в карты, и поэтому его семья едва не умирала от голода. В конце концов он разругался с женой и ушел из дома искать по миру счастья. Но скоро он начал об этом жалеть. Он все время думал о детях и жене, которых он бросил в нищете, и в один прекрасный день набрался храбрости и вернулся домой. С того дня он работает и кормит семью (15).

В нашем рассказе о детстве в Монтеграно особенно важны два момента:

1. Снисходительность родителей к детям и та готовность, с какой родители позволяют им оставаться эгоистичными и безответственными – как здесь говорят, «беспечными» – до тех пор пока сразу же после женитьбы повзрослевшему ребенку не приходится взвалить на себя заботу о собственной семье [68]. По-видимому, не будет преувеличением сказать, что жители Монтеграно ведут себя, как эгоистичные дети, именно потому, что эгоистичными детьми их и воспитывают.

2. Уверенность, что побои – лучшее средство воспитания, и непоследовательность, с какой детей подвергают наказанию. Оно, как уже было отмечено, никак не связано с «принципом долженствования»; родитель ребенка целует, а в следующий момент уже его колотит. Когда вознаграждение и возмездие – «хорошее» и «плохое» – целиком отданы на усмотрение того, кто сильнее, никакие внешние принципы не могут стать внутренними, иначе говоря, совестью. Человек не удивляется, если, попытавшись угодить власть имущему, он несет наказание, вместо того чтобы получить заслуженную награду. Наказание всего лишь означает, что ему «не повезло», а награда – что «повезло». Ни то ни другое, естественно, не имеет никакого отношения к представлению о должном и недолжном. Не имея внутренних принципов, индивид в своих поступках ориентируется на вероятность наказания или награды. Наказание при этом играет ту же роль, какую при наличии у него совести играло бы чувство вины. Отношения со всеми носителями власти – будь то с государством или с Богом – складываются у него по заложенному родителями образцу.

Сосредоточенный на семье этос, который сковывает жителей Монтеграно, не позволяя им действовать согласованно или в интересах общего блага, – основное препятствие как для экономического, так и вообще для любого развития коммуны. Разумеется, существуют и другие факторы, серьезно мешающие ее развитию, – в том числе бедность, невежество и жесткая социальная иерархия, из-за которой крестьянин остается на обочине итальянского общества. Глупо было бы считать основной причиной отсталости какую-то одну из составляющих системы; названные элементы тесно связаны между собой и наверняка еще со множеством других, причем каждый одновременно является и причиной, и следствием всех остальных. Мы исходим из того, что для целей анализа и выработки практических мер в качестве стратегического (или ограничивающего) фактора полезнее всего рассматривать моральные основы общества. Иначе говоря, для понимания и, возможно, последующего изменения ситуации эта точка зрения подходит лучше, чем любая другая [69].