Сергей Морозов - Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Чтобы человек был удовлетворителен в качестве какого-либо механизма, его нужно прокачивать. При прокачке многие человеческие качества игнорируются и атрофируются.

Как говорил один из великих скульпторов: я просто беру глыбу мрамора и убираю всё лишнее. Точно так и с созданием машины: берем человека и убираем всё лишнее. Процесс напоминает обстругивание буратин.

Что такое специалист? По сути это машина для решения каких-то конкретных задач. А сделать специалиста — это все равно что сделать машину.

А что такое машина? Это объект, который выполняет какую-то задачу.

(Скотина — это специалист, а специалист — это машинная часть человека.)

Если человека не рассматривать как субъект, то его останется рассматривать только как объект.

Человек — это слабое звено. Исключение всего человеческого на всех уровнях — в том числе на внутреннем человеческом — повышает эффективность человека как машины.

Большие системы, например, корпорации и государства, рассматривают машину или специалиста как объект. Да и в маленькой фирме тоже: «нам нужен программист». Ведь о субъектной стороне не говорится, о человеческих качествах не говорится, они вторичны и лучше, чтобы их вообще не было. Потому что чем больше человеческих качеств, тем больше они мешают работе. Потом это умножается на многомиллионную цивилизацию.

Человек — это обременение биомашины.

Люди не нужны. Но людей не избежать, увы. Человеческое не нужно. Человеческого можно избежать — найти биомашину без человеческого, или просто вывести человеческое из биомашины.

В человеке, как и в машине, можно выделить аппаратную и программную части; врожденное и приобретенное.

Специалист может быть и программным — бывает, человеку достаточно что-то выучить, прокачаться, чтобы стать специалистом.

Но максимальный эффект может быть только у аппаратно-программного специалиста — когда знания налагаются на врожденную мозговую прошивку.

Именно взаимодействие программного и аппаратного, софта и харда создают синергический эффект умножения способностей.

Специалист с хардом и софтом в любом случае будет эффективнее специалиста только с софтом. И если специалистов с хардом и софтом достаточно, и специалистов требуется немного, то специалисты только с софтом становятся не нужны. А это уже отбор на уровне биологии.

«Видеть музыку», «чувствовать цифры» — это происходит на максимальном уровне способностей, близком к аутическому. Это подтверждает идею, что одни способности создаются из других и за счет других. Аутизм — это в большинстве случаев не суперспособности, которые есть и которые крайне редки, это обычные способности, которые утрачены.

Чтобы проинсталлировать специалисту софт, он должен обладать общечеловеческими, универсальными качествами — самоконтролем, интеллектом, запасом энергии (для управления своим собственным мозгом). Эти общечеловеческие качества снижаются в количественном плане по мере развития цивилизации. Они относятся к качеству и противоположны высокой вариабельности специалистов, которая всё время растет. Это снижение к концу цивилизации становится её проблемой. Т. к. система инсталляции — универсальная — оказывается тоже в некотором роде аппаратной и утраченной. В конце цивилизации талантливые люди еще есть, но использовать их не получается.

Как появляется система-машина? Люди пишут инструкции. Эти инструкции являются программами. После этого люди начинают исполнять программы. Это и есть машина. А чтобы программы исполнялись, делается репрессивная машина, у которой тоже своя инструкция-программа.

Слово «машина» широко и давно употребляется для человеческих групп, сведенных к машине. Например, «военная машина».

Военная машина времен наполеоновских войн визуально виделась, как множество плотно стоящих людей, выполняющих программу вообще и отдельные команды в частности. Из человеческого у этих людей может быть только негативный момент — страх. Так что человеческое в этой машине было лишним, чисто обременением. Военные технологии всегда были передовыми, и война оказалась одним из первых процессов, отчужденных от человека-участника. Человек уже не воюет, он выполняет функции детали военной машины. Он обычно даже не видел врага. Большинство потерь в последних войнах было от артиллерии.

Там пушки новые мешают сойтись лицом к лицу с врагом…

Люди придумывают программы-алгоритмы, делят алгоритмы на простые алгоритмы, прописывают эти простые алгоритмы в головы людей, люди исполняют алгоритмы; и так работают большие машины, или распределенные машины. По сути это то же функционирование, что у насекомых. Люди исполняют свои маленькие алгоритмы, но они не знают о том, что они части, что они детали большого алгоритма. А потом люди, придумавшие большой алгоритм, исчезают, если они вообще были, и алгоритм просто исполняется.

Программа пишется для социальной машины, и социальная машина создается этой программой — и еще волей. Люди, которые пишут программу, на самом деле не думают, что они пишут программу. Они вносят усовершенствования в систему организации жизни. Они пишут инструкции, которые со временем становятся традициями. Они пишут инструкции для борьбы в мире сражающихся наций; но эти же инструкции могут наносить ущерб биологическому качеству нации. Что-то лечится — что-то калечится; поскольку рекомбинации. Когда инструкции пишутся, этим ущербом пренебрегают. А потом написанное становится базой, поверх которой пишутся уже новые инструкции. Есть основные принципы, которые не просто работают, но под которые люди так или иначе перестраивают организацию своей жизни. Например, «оптом-дешевле». И это становится главной управляющей инструкцией для всех. А кто писал эту инструкцию, кто ее запускал на исполнение? А никто. Эта инструкция происходит из чистой закономерности.

Со временем утрачиваются и большие смыслы, и маленькие смыслы. Остается инерция. Остается административный аппарат, который вроде бы работает. Люди ругаются, но сделать ничего не могут. Они даже не могут понять, что в работе хорошего и что плохого. И не понимают это до того, как сами деградируют настолько, что хорошее и плохое уже не отличают.

Муравейник сильнее муравья. ©

Получаются такие супер-машины, сделанные из людей и которые сильнее людей. И эти супермашины тоже иногда дают сбои. Например, вдруг начинается волна репрессий против руководящих работников — мандаринов. Или революция начинает пожирать собственных детей. И приказа вроде никто не давал, а люди пишут доносы друг на друга. Это типичный глюк программы. Выполнялось несколько команд, а в сумме они дали такой синергический эффект.