Сергей Морозов - Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Программа не получает никаких благ от того, что она реально системой управляет, поэтому назвать её владельцем сложно, а выгодоприобретателем назвать совсем нельзя. Поэтому и получается, что корпоративно-клановая система «владеет государством и страной». Что в общем тоже не совсем верно; она владеет только отчужденным продуктом, при попытке овладеть государственной машиной — машина развалится, и владеть будет нечем.

Люди в госструктурах исполняют программы. Владельцы государства почти не могут менять программы, и вся их власть состоит в способности эти программы обходить; по сути это и есть административный ресурс.

Как люди приспосабливаются к жизни в ландшафте, примерно так же люди приспосабливаются к жизни между программами. Паразиты набиваются в щели машины, и оттуда контролируют не машину, а людей и ресурсные потоки.

Программа — это еще и результат консенсуса, точка баланса множества сил, часто результат урегулирования конфликта. Любое изменение приводит к множественным реакциям, к «кругам на воде». Поэтому появляется еще одна программа: «не трогать программу». А к ней — еще одна: «а кто тронет, у того будут проблемы».

Что вверху — то и внизу. Машинная система, программная система имеет склонность набирать машинных людей. Так серые мышки проникают в структуры власти изначально и оказываются в них успешными; далее идет их накопление.

Старый клан, обросший структурами, тоже начинает действовать как машина. И получается, что в государственной машине оказывается еще одна машина. От этого состояния машинности чувство самосохранения не то что исчезает, но начинает выдавать ошибочные команды, в том числе может дать сразу противоречивое множество команд и привести машинную систему к ступору. Паразитическая система приобретает черты системы, а именно структур, в которых она развилась, иначе, оказывается производным фракталом старой системы высшего уровня.

К различению машинной и клановой частей: миром правит Америка-машина, но миром правят кланы васпов и евреев. (На самом деле кланы тоже перешли на стадию машины, так что толком никто не правит, только дивиденды получают).

Часто говорится: правящая «система», управляющая «система». Но система эта состоит из программного инерционного момента, и набившихся в нее паразитов. Кланы в государстве-машине проводят свою политику, что естественно, но государство-машина тоже проводит свою в основном политику-инерцию и иногда политику-реакцию, причем через этих же людей кланов, что понять сложнее.

Те, кто правят миром, смотрят те же сериалы, что и масса; так же забывают события, которые перестают показывать, как и масса; с таким же нежеланием ходят на свою службу по управлению миром, с каким масса ходит на свою унылую работу. Те, кто правят миром — тоже масса. Что вверху — то и внизу. И слово «правят» здесь — из прошедших времен. Вернее будет «находятся на верху пирамиды распределения ресурсов в результате инерционных процессов».

Чтобы понимать, как работают государства и подобные системы, нужно уметь отличать программные механизмы от воли людей и их групп. И насколько эти люди могут изменять и обходить программные механизмы. Когда говорят «власть хочет», «государство стремится» — желательно ориентироваться, какая часть системы демонстрирует хотение или стремление. А в живых системах есть и третья сторона — общество и люди.

Отчуждение прибавочной стоимости в мире, где можно очень легко прогореть — наверно, уже не самая большая проблема для тех, у кого её можно изъять только теоретически. Отчуждение от результатов труда — это серьезнее, но поскольку эти результаты — обычно детали, то их тоже не особо жалко. Отчуждение времени — да, это уже серьезнее, и за время стоит бороться. Отчуждение времени — это уже несомненно отчуждение натурального и человеческого — от человека.

Слово «отчуждение» применяется, когда речь идет о лишении чего-то естественного, и обычно более естественного, чем прибавочная стоимость. На стоимость это было распространено уже с натяжкой. Речь о натуральном, о природном, о неотчуждаемых правах. Вроде права матери на ребенка и праве ребенка на мать. Это как-бы неотчуждаемое — от природы или от Бога. Отчуждать нельзя — аксиома.

Итак, дальнейшие варианты отчуждения, в дополнение к Марксу: производимые операции становятся все проще, что отчуждает трудящегося от результата труда, о котором он может даже не догадываться. Это добавляет механицизма и делает более машиной. Когда-то приспособления позволяли убрать самый низкоквалифицированный труд; его и убрали, где можно. Роботы отчуждают от человека в первую очередь высококвалифицированный труд. Умная машина делает айфон, а глупый человек упаковывает его в картонную коробку. А другой столь же глупый человек этим айфоном пользуется. Все при деле. Разумеется, на самой вершине находятся специалисты, но у них подобное разделение труда. Тем более специалистов нужно все меньше и меньше — по той же причине. В сумме большинство людей отчуждается даже от минимального удовольствия от труда. В сумме — то, что ранее виделось средствами освобождения человека труда, таковыми средствами, выходит, уже не является.

Интересное соотношение: с тем, как растет уровень автоматизации, ненужных людей становится больше. Как их становится больше — цена труда падает и автоматизация становится невыгодной. В результате этих встречно идущих процессов машины забирают высокооплачиваемые места, а низкооплачиваемые остаются людям. Машины будут снимать кино, а люди делать вручную кирпичи из грязи; да и уже делают, вообще-то. Получается и отчуждение человека от труда, и отчуждение от хорошего труда, о чем было чуть выше.

Редукция — сведение сложного к простому и высшего к низшему. Редукция часто происходит при недостатке энергии или качества: от этого сложные системы разваливаются на простые, и этот процесс тоже редукция.

Редукция — это параллельная линия распада. Распаду и редукции в цивилизации подвержено всё.

В том числе редукция — сведение человека к машине. А человека-сложную-машину — к человеку-простой-машине. Человека многомерного — одномерному. Человека — к детали.

Редукционизм как научный метод — это разбирание элементов общих на элементы меньшие, и так до бесконечности. Поскольку происходит специализация, специалисты становятся специалистами всё по меньшим элементам. Далее эти специалисты так глубоко закапываются в детали, что теряют из вида элементы общие.

Универсальный интеллект — он целостный в своей универсальности. Получается, что если интеллект не универсальный, он не целостный, он по сути фрагментарный, и потому он склонен к редукции и в мышлении, и в понимании, и в действии. И вообще все разбирать — это детское-мальчиковое. Отчуждение рук-ног от куклы с целью отчуждения ее пищалки.