Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Таким образом, уникальный пакт Келлога подчинился органическим реалиям, несмотря на то, что намеревался их отменить. Закону не удалось упразднить политику; напротив, это она как обычно воспользовалась законом, чтобы отстоять определенное политическое положение вещей.

В пакте также говорилось о войне как «инструменте национальной политики». Однако в качестве инструмента какой-либо другой идеи, хотя бы межнациональной политики, она не обсуждалась. Поэтому пакт не распространялся на самые ужасные войны. Межнациональные войны, а также ведущиеся за «гуманизм», «моральность» и тому подобное, являются худшими из всех возможных войн, поскольку они дегуманизируют противника, делают из него личного врага, разрешают по отношению к нему крайнюю жестокость и освобождают участвующих в них лиц от всех уз чести.

Полностью отказаться от политического существования невозможно. Исчезнуть может только единица. Здесь вступает в силу органический закон политического насыщения. Если бы какое-то государство по причине своего преклонного возраста не захотело бы дальше продолжать войны или политику, оно могло бы, при желании, заявить на весь мир о том, что отказывается от вражды и считает все государства своими друзьями, не приемлет войну и желает только мира. Такое поведение, независимо от логичности подобного желания, не принесло бы ожидаемого результата. Логику в политике лучше не искать. Своими действиями данное государство создало бы политический вакуум, и другие государства, не уставшие от войны и политики, немедленно заполнили бы этот вакуум и включили территорию и население сложившего свои полномочия государства в собственную сферу. Такое насыщающее (plenary) действие может быть совершенно открытым и явным, а может быть и завуалированным. В любом случае отрекшееся государство сразу включается в более широкую сферу. Политический вакуум в системе государств невозможен. Этот закон политического насыщения описывает все актуальные политические ситуации, не требуя от исчезающего государства заявления о сложении полномочий. Если такое государство только в силу общего развития ситуации доходит до того, что не может вести войну, то есть участвовать в политике, сразу срабатывает закон политического насыщения. Включение исчезающего государства в более крупное не обязательно сопровождается военным маршем. Разумеется, в XX веке все происходит именно так, потому что эпоха абсолютной политики не требует маскировать политическую акцию, это просто неуместно. Акция происходит автоматически в результате снижения потенциала в исчезающем государстве.

Например, американцы захватили половину Европы после Второй мировой войны за счет комбинации военных и криптополитических средств. Захват второй половины Европы Россией осуществлялся более открыто, но все равно сопровождался болтовней в стиле XIX века о «правомерности», «невмешательстве», «безопасности», «военной необходимости» и тому подобном. В обоих случаях поддерживалась иллюзия независимости бывших политических единиц Европы.

Раздел западной цивилизации между двумя неевропейскими силами происходил в соответствии с законом политического насыщения. После 1945 г. европейские государства были неспособны вести войну в одиночку из-за огромных потребностей в промышленном обеспечении и людских ресурсах, которыми располагали только Россия и Америка. Поэтому вследствие индивидуальной политической несостоятельности государств западной цивилизации в Европе в целом образовался политический вакуум.

Неспособность вести войну равносильна фактическому отречению от политического бытия независимо от того, отдает ли себе в этом отчет отрекающееся государство. Так, несмотря на иллюзию, границы, сохранявшиеся некоторое время после Второй мировой войны в Европе, были не межгосударственными границами, а административными демаркационными линиями. Поэтому Америка и Россия в своих частях Европы не принимали этих границ всерьез, соблюдая лишь ту государственную границу, которая проходила между ними. Актуальный политический мир в любое время определяется державами, способными вести войну.

Расстаться тем не менее можно только с политической независимостью, но не с политическим существованием. Политика по-прежнему экзистенциально охватывает жизнь всего населения. Поэтому имеет силу органический закон защиты и повиновения.

Великий политический философ Гоббс написал своего «Левиафана» для того, чтобы еще раз продемонстрировать миру «взаимное отношение между защитой и повиновением», которого требует как человеческая природа, так и божественный закон. В Риме была формула protego ergo obligo [69] Защищаю, стало быть, обязываю ( лат. ) — Примеч. пер. . Тот, кто обеспечивает защиту, также требует послушания. Оно либо соблюдается добровольно, в результате убеждения, либо обеспечивается посредством силы. Опять-таки, в этой формуле нет морального содержания. Здесь может присутствовать также моральный аспект, но мы его не обсуждаем, поскольку рассматриваем все чисто политически. Взгляды XX века на политику по необходимости чисто фактуальны и не подразумевают одобрения или порицания политических реалий. Одобрение или порицание на моральной основе — за пределами политики. Тем не менее, если они возникают на основе культурного чувства, вкуса и инстинкта, то являются движущей силой политики. Однако, исследуя реалии для того, чтобы на них влиять, нам следует оставить любые предубеждения.

Итак, защита и повиновение. Органический закон здесь также описывает экзистенциальную реальность. Без отношений защиты, с одной стороны, и повиновения — с другой, не существует политики. Это свойственно любому политическому организму, и пределы, до которых распространяются защита и повиновение, указывают на территориальные границы организма. Там, где одна держава находится под защитой другой державы, во внешнеполитических целях обе выступают заодно. Любые кажущиеся аномалии исчезают сразу, как только на данной территории нарастает политическая напряженность. Глядя на организм изнутри, можно увидеть, что уровень защиты и уровень повиновения, а также их качество, характеризует внутреннюю силу единицы. Высокая степень защиты и высокая степень повиновения свойственны интегрированному организму, который способен выдержать политическое испытание. Зачастую такой организм может преодолеть огромные трудности. Внутренне слабой единице свойствен низкий уровень защиты-повиновения. Она не выстоит в серьезном столкновении, а при испытании уступит даже организму с меньшими материальными ресурсами и численностью.