Джорджо Агамбен - Homo sacer. Чрезвычайное положение

Как бы то ни было, римский принципат — форма правления, с которой мы обыкновенно связываем термин «император», отсылающий к imperium магистрата, — является не магистратурой, а предельной формой auctoritas. Гейнце четко характеризует это противопоставление: «Любая магистратура представляет собой установленную форму, оказывающуюся источником власти для индивида, который принимает эту магистратуру. Напротив, auctoritas, укорененная в личности того субъекта, который ею обладает, возникает и существует исключительно через посредство этой личности и исчезает вместе с ней» [248] Heitize, Richard. Op. cit. P. 356. . Если все свои магистратуры Август получает от народа и сената, то auctoritas принадлежит самой его личности; именно auctoritas делает его auctor optimi status, то есть законодателем и гарантом всего римского политического строя.

Отсюда — особый статус личности Августа, специфика которого особенно ярко проявляется в одном эпизоде, до сих пор не оцененном исследователями по достоинству. Дион Кассий рассказывает нам о том, что Август «сделал свой дом открытым для всех ( ten oikian edemiosen pasan)… ведя жизнь одновременно частную и публичную (hin’ en fois idiois hama kaî en tois koinois oikoie )» [249] Дион Кассий. Указ. соч. Книга 55. Глава 12. 5. . Auctoritas, которую он воплощает в себе, а вовсе не магистратуры, которыми он облечен, не позволяет изолировать какую–то часть его существования как частную жизнь и domus. Сходным образом надлежит толковать и тот факт, что во дворце Августа на Палатине хранился знак С signum ) Весты. Как в свое время отметил Фраскетти, наличие тесной связи между культом Весты и культом пенатов римского народа объясняет отождествление семейных пенатов Августа с пенатами римского народа: «частный культ конкретной семьи и культы по преимуществу общегражданские (культ Весты и культ пенатов римского народа) в доме Августа, по–видимому, могли отождествляться друг с другом» [250] Fraschetti, Augusto. Roma e il principe. Roma — Bari, 1990. P. 359. . Жизнь «августейшего» правителя не может быть описана, подобно жизни обыкновенных граждан, посредством оппозиции публичного — частного.

Вышеприведенные соображения позволяют по–иному взглянуть на сформулированную Канторовичем теорию «двух тел короля» и внести в нее некоторые уточнения. Канторович, в целом склонный преуменьшать значение римской предыстории института, который он намеревается реконструировать на материале истории английской и французской монархий, не соотносит оппозицию auctoritas — potestas с учением о двух телах короля и принципом dignitas поп moritur [251] Достоинство не умирает (лат.) — принцип, согласно которому король как индивид мог умереть, однако король как представитель суверенной власти, как некий безличный институт, воплощение особого «достоинства» (dignitas) короны был бессмертен. . Однако именно потому, что суверен прежде всего воплощал в себе auctoritas, а не только potestas, auctoritas и была столь тесно связана с самим его физическим телом; отсюда и необходимость сложного ритуала, предусматривавшего изготовление воскового двойника суверена – fimus imaginarium. Передача самой магистратуры от одного лица к другому никак не связана с проблемой двух тел: когда магистрат передавал полномочия своему преемнику, вопрос о бессмертии самой его должности при этом не ставился.

Только потому что суверен, начиная с римских принцепсов, воплощает в своем лице auctoritas, а также потому, что в жизни «августейшего» правителя публичное и частное образуют зону абсолютного смешения, возникает необходимость различать два тела, чтобы обеспечить преемственность dignitas (которая является не более чем синонимом auctoritas ). Чтобы понять такие фигуры новейшей истории, как фашистский дуче или нацистский фюрер, не следует забывать о тех отношениях преемственности, которые связывают их с принципом auctoritas principis. Как мы уже имели возможность отметить, значимость таких фигур, как дуче или фюрер, не сводилась к отправлению ими чиновничьих или общественных должностей, определенных законодательно, — даже если и Муссолини, и Гитлер и были облечены соответственно должностями главы правительства и канцлера рейха (ведь и Август тоже был наделен imperium consolare и potestas tribunicia ). Свойства дуче и фюрера присущи конкретным физически существующим личностям и принадлежат к биополитической традиции auctoritas, а не к правовой традиции potestas.

Примечательно, что современные исследователи без колебаний готовы были принять утверждение, что auctoritas принадлежит непосредственно самой живой личности отца или принцепса. Это утверждение — совершенно очевидно идеология или fictio, которая должна обосновывать превосходство или по меньшей мере особое положение auctoritas по отношению к potestas, — становится таким образом формулой имманентности права жизни. Не случайно и то, что это утверждение получило распространение именно в те годы, когда фашизм и национал–социализм неожиданно возродили в Европе принцип авторитарной власти. Хотя и очевидно, что не существует некого вечного человеческого типа, который воплощался бы по очереди в фигуре Августа, Наполеона или Гитлера, а есть лишь более или менее сходные правовые диспозитивы — чрезвычайное положение, iustitium, auctoris principis, führertum, — которые задействуются в тех или иных обстоятельствах, в 30–е годы (прежде всего в Германии, но не только) та власть, которую Макс Вебер называл «харизматической», связывается с понятием auctoritas и определяется в учении о führertum как изначальная и личная власть вождя. Так, в 1933 году в одной небольшой статье Шмитт, пытавшийся обозначить основополагающие понятия национал–социализма, определил принцип flihrung как равенство происхождения между фюрером и его последователями (стоит обратить внимание на использование веберовских понятий). В 1938 году была опубликована книга берлинского юриста Генриха Трипеля «Гегемония», которую Шмитт поспешил отрецензировать. В первом разделе книги излагается теории führertum как вида авторитарной власти, основанной не на предсуществующем правопорядке, а на личной харизме. Фюрер характеризуется посредством психологических категорий (он — человек сильной, сознательной, творческой воли); усиленно подчеркиваются его единство с социальной группой, уникальный и личностный характер его власти.

Еще в 1947 году почтенный историк римского права Пьетро де Франчиши опубликовал работу под названием «Тайна власти» ( Arcana imperii ), в которой значительное место было отведено анализу «исходного типа» власти: он называет его ductus (где ductor — это правитель, в котором этот тип воплощается), пользуясь как бы эвфемизмом, позволяющим ему избежать нежелательных ассоциаций с фашизмом. Де Франчиши преобразует веберовскую триаду типов власти (традиционная, легальная, харизматическая) в дихотомию, которая воспроизводит оппозицию auctoritas — potestas. Власть ductor'а. или führer’а никогда не может быть производной: она всегда уникальна и принадлежит самой личности ее носителя; сверх того, она по сути своей не является насильственной, но основывается, как показал еще Трипель, на соглашении и добровольном признании «превосходства в доблести».