Дэниэл Деннет - Насосы интуиции и другие инструменты мышления [litres]

Насколько мне известно, я первый обратил внимание на сходство аргумента Стросона – и других аргументов подобного рода, приводимых в литературе о свободе воли, – с парадоксом кучи, но это сходство существует. Думаю, тот факт, что люди принимают на себя моральную ответственность постепенно, в процессе взросления, столь же очевиден, как и постепенное, растянувшееся на целые эпохи перерождение рептилий и терапсид в млекопитающих. Чтобы быть млекопитающим, вам не нужно быть абсолютным млекопитающим ; чтобы нести ответственность, вам не нужно нести абсолютную ответственность ; а чтобы обладать желаемой свободой воли, вам не нужно обладать абсолютной свободой воли. На самом деле, поскольку абсолютная свобода воли относится к разряду чудес, кто-то должен привести неоспоримый аргумент, показывающий, зачем вообще к ней стремиться. Может, чтобы стать Богом? К несчастью, этого не достичь, но доступного человеку и так вполне достаточно.

Даг Хофштадтер (1982) предложил термин “сфексовость” для знакомой всем механистичной, роботоподобной бездумности, которую часто принимают за великую смышленость. Прекрасный пример сфексичности демонстрируют сфексы – осы, которые ведут себя весьма любопытным образом (название их рода и легло в основу нового термина). Мы с Дагом независимо друг от друга восхитились фрагментом научно-популярной книги “Механика мозга”, написанной Дином Вулдриджем (1963), который следующим образом описал поведение сфексов:

Когда приходит время откладывать яйца, сфекс строит для этой цели гнездо и подыскивает сверчка, которого жалит таким образом, чтобы парализовать, но не убить. Она затаскивает сверчка в гнездо, откладывает рядом яйца, закрывает вход в гнездо и улетает навсегда. В надлежащий срок из яиц вылупляются новые сфексы. Они начинают питаться парализованным сверчком, который не разложился, поскольку содержался в осином эквиваленте глубокой заморозки. С человеческой точки зрения, сложность и кажущаяся целесообразность этой процедуры убедительно свидетельствует о логике и дальновидности сфексов, но только если не вдаваться в детали. К примеру, оса действует следующим образом: она подтаскивает парализованного сверчка к гнезду, оставляет его у входа, заходит внутрь, чтобы удостовериться, что там все в порядке, выходит обратно и затем затаскивает сверчка в гнездо. Если сдвинуть сверчка на несколько сантиметров, пока оса проводит предварительную проверку в гнезде, она подтащит его обратно к входу, но не станет втаскивать внутрь, а вместо этого повторит подготовительную процедуру проверки состояния гнезда. Если сверчка снова сдвинуть, пока оса будет в гнезде, она опять подтащит его к входу и войдет в гнездо, чтобы проверить его в последний раз. Оса не думает, что можно сразу втащить сверчка в гнездо. Один раз эта процедура повторялась сорок раз – и результат оставался неизменным. [p. 82]

Казалось бы, это идеальный пример неидеальной компетентности без понимания, которую мы обнаруживаем, когда разоблачаем поверхностное псевдопонимание второсортной компьютерной программы. Однако недавно мы узнали, что Вулдридж описал феномен упрощенно – как часто делают авторы научно-популярных книг. Психолог Ларс Читтка в письме ко мне привел цитату из работы Жан-Анри Фабра (1879 г.!), очевидно, ставшей источником для Вулдриджа, который узнал бы, что сфексовость характерна лишь для некоторых сфексов, если бы прочитал Фабра дальше! Фабр подробно все описал. Если на первый взгляд кажется, что сфексы умны, на второй – что они глупы, стоит взглянуть на них в третий раз и обнаружить, что некоторые сфексы вообще не проявляют особой сфексовости. Читтка прислал мне немецкий перевод Фабра (я до сих пор не нашел этот текст на французском), в котором есть следующая фраза: Nach zwei oder drei Malen… packt ihre Fühler mit den Kieferzangen und schleift sie in die Höhle. Wer war nun der Dummkopf? (“После двух-трех повторений… она схватила [жертву] за усики своими жвалами и втащила ее в нору. И кто теперь дурак?”)

Итак, прилагательное “сфексовый” немного неточно, но оно уже прижилось, а потому сфексам придется смириться с этим оскорблением. В некотором роде им повезло оказаться в центре внимания неспециалистов, а это, вероятно, может хорошо сказаться на их выживаемости! (Чью среду обитания вы захотите сохранить – среду сфексов или среду заурядниц?) Может, сфексы и не так “харизматичны”, как слоны, тигры или волки, но они довольно известны – благодаря своей проблематичной сфексовости.

Сфексовость важна не столько потому, что ее проявляют (в разной степени) многие интактные, простые животные – насекомые, черви, рыбы, – сколько потому, что она дает нам термин для обозначения ограниченных, автоматизированных, недальновидных компетенций, из которых можно сконструировать более сложное, более разностороннее, способное к пониманию сознание. Кирпичики любой модели сознания должны быть сфексовыми! Или, как я заметил ранее, кирпичики должны быть вроде каксознанием, бледной тенью нашего сознания. Сфексовость также полезна, чтобы отличать морально компетентное сознание от морально некомпетентного. В тех случаях, когда человек проявляет сфексовость, будь то из-за опухоли мозга, травмы мозга, серьезного дисбаланса нейромодуляторов, психической болезни, простого невежества или незрелости, этот человек не мог бы поступить иначе в интересующем нас смысле.

Упорный биолог, мешающий сфексу, чтобы продемонстрировать его сфексовость, представляет собой образец агента-манипулятора, которого мы по праву боимся. Мысленные эксперименты многих философов задействуют именно такого кукловода или подлого нейрохирурга, который втайне запрограммировал кого-то играть себе на руку. По-видимому, мораль этих страшилок в том, что, даже если кукловода на самом деле не существует, тот факт, что наше поведение обусловливается различными характеристиками окружающей среды, анализируемыми нашими системами восприятия и мозгом, показывает, что кукловод с таким же успехом мог бы и существовать. (На обложке небольшой книжечки Сэма Харриса “Свобода воли” [2012] изображены нити марионеток.) Но этот напрашивающийся вывод явно нелогичен. Если “контроль” среды осуществляется с помощью наших отлаженных систем восприятия и незамутненного сознания, бояться нам нечего. На самом деле нам даже в высшей степени желательно, чтобы объекты и события вокруг нас провоцировали наше сознание генерировать истинные убеждения о них, которые мы могли бы использовать для корректировки своего поведения в свою пользу! Фотоны, отскакивающие от полостей в приливной зоне прямо ко мне в глаза, могут заставить меня схватить корзину и грабли и выйти на охоту за моллюсками. Если в этом случае мои действия контролирует среда, я ничуть не возражаю. Как и большинство людей, я не пугаюсь и не чувствую, что мной манипулируют, когда друзья предлагают мне роскошные блюда, прекрасно зная, что я не сумею устоять перед искушением полакомиться.