Гарет Джонс - Марксизм во времена Маркса

«Но зато тем более практически естествознание посредством промышленности ворвалось в человеческую жизнь, преобразовало ее и подготовило человеческую эмансипацию, хотя непосредственно оно вынуждено было довершить обесчеловечение человеческих отношений. Промышленность является действительным историческим отношением природы, а следовательно, и естествознания к человеку. Поэтому если ее рассматривать как экзотерическое раскрытие человеческих сущностных сил, то понятна станет и человеческая сущность природы, или природная сущность человека; в результате этого естествознание утратит свое абстрактно материальное или, вернее, идеалистическое направление и станет основой человеческой науки, подобно тому как оно уже теперь – хотя и в отчужденной форме – стало основой действительно человеческой жизни, а принимать одну основу для жизни, другую для науки – это значит с самого начала допускать ложь» (МЭ: 42, 124).

То есть переориентирует философию как «действительную и положительную науку», связанную с «изображением практической деятельности, практического процесса развития людей» (МЭ: 3, 26).

Перевести «Betrachtung» чрезвычайно сложно. Помимо «рассмотрения», это слово означает также «обсуждение», «созерцание», «размышление», «отражение», «наблюдение» и т.д. Когда мы говорим о сведении воедино результатов сложного исторического развития людей, эмпиристское «наблюдение» явно неуместно.

Определив «непосредственное осуществление философии» как объективный аспект проблемы, Маркс обращается к субъективному аспекту: «Это – отношение осуществляющейся философской системы к ее духовным носителям , к отдельным самосознаниям, в которых проявляется ее поступательное движение. Из самого этого отношения, которое в осуществлении философии противостоит миру, следует, что этим отдельным самосознаниям всегда присуще обоюдоострое требование : одно острие направлено против мира, другое – против самой философии… Освобождая мир от внефилософского состояния, они в то же время освобождают самих себя от философии, которая в качестве определенной системы держала их в оковах» (МЭ: 40, 210 – 211).

Это чрезвычайно важно, и причина состоит в том, что сами явления , в которых непосредственно участвуют находящиеся в антагонизме классы, выглядят совершенно по-разному, потому что рассматриваются с противоположных точек зрения, а следовательно, и интерпретируются в корне различно . Маркс отмечал в «Экономических рукописях 1857 – 1859 годов»: «Этот процесс опредмечивания (овеществления) на деле выступает как процесс отчуждения труда со стороны рабочего или присвоение чужого труда со стороны капитала…» (МЭ: 46-II, 347). Критическое принятие Марксом точки зрения труда допускало концепцию пролетариата не только для общественной силы, диаметрально противостоящей точке зрения капитала – и тем не менее, остающейся в орбите последнего, – но и как исторической силы, которая упраздняет себя самое и не может не преодолеть отчуждения (то есть исторической формы объективации) в процессе реализации собственных целей, совпадающих со «вторичным присвоением». О рассуждениях Маркса о пролетариате как «всемирном классе» в этом плане см. работу Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение».

«Гегель стоит на точке зрения современной политической экономии. Он рассматривает труд как сущность , как подтверждающую себя сущность человека; он видит только положительную сторону труда, но не отрицательную» (МЭ: 42, 159).

См. по этому вопросу письмо Маркса Энгельсу от 2 апреля 1858 года (МЭ: 29, 253 – 260).

Слова Сартра; см.: Critique de la raison dialectique. Paris 1960, в частности, введение.

В самом деле, Маркс часто указывает на подобную тавтологию. См. например, «К критике гегелевской философии права», а также введение к «Экономическим рукописям 1857 – 1859 годов».

Очевидно, что Маркс хотел своим афоризмом подчеркнуть, что даже материалистические теории, включая теорию Фейербаха, оставались привязанными к точке зрения о гражданском обществе, разделявшейся и представителями классической политэкономии (см. МЭ: 3, 4).

Даже в «апокалипсические» моменты; эта концепция занимает важное место в теории Сартра, начиная с его юношеских работ и вплоть до «Критики диалектического разума».

Приняв это во внимание, странно видеть применительно к Марксу обвинения в «милленаристском утопизме», в «подталкивании истории к мертвой точке».

Там же, примечание 2 ( Hegel . «Enzyklopädie» Erster Teil. «Die Logik». Berlin, 1840, S. 382).

Из-за недостатка места ограничимся двумя примерами. В первом речь идет о капитале и его отношении к обороту и меновой стоимости. «Первое определение капитала состоит в том, что проистекающая из обращения, а потому и предполагающая его меновая стоимость сохраняет себя в обращении и посредством обращения; вступая в обращение, меновая стоимость не утрачивается; обращение представляет здесь не движение исчезновения меновой стоимости, а, напротив, движение ее действительного самополагания [Sichsetzen] как меновой стоимости, ее реализацию в качестве меновой стоимости.

Нельзя сказать, что в простом обращении меновая стоимость реализуется как таковая. Она реализуется всегда лишь в момент своего исчезновения» (МЭ: 46-I, 208).

Во втором примере анализируется функция капитала как полагания стоимости (Wertsetzen): «Для капитала само потребление товара не является заключительным актом; оно относится к процессу производства, само является моментом производства, моментом полагания стоимости . Но и сам капитал – в каждом из моментов, в которых он выступает то в качестве денег, то в качестве товара, то в качестве меновой стоимости, то в качестве потребительной стоимости, – теперь положен как стоимость, не только формально сохраняющая себя при этом изменении формы, но и как возрастающая стоимость , как стоимость, соотносящаяся с самой собой, как стоимостью. Переход из одного момента в другой является особым процессом, но каждый из этих процессов есть переход в другой. Капитал, таким образом, полагается как совершающая процесс стоимость, в каждом из моментов процесса являющаяся капиталом. Капитал, таким образом, полагается как оборотный капитал , в каждом из моментов он – капитал и одновременно – капитал, совершающий кругооборот из одного определения в другое. Пункт возвращения есть вместе с тем исходный пункт и vice versa, а именно – капиталист . Всякий капитал первоначально является оборотным капиталом, продуктом обращения, а точно так же и тем, что производит обращение, описывает его как свою собственную траекторию» (МЭ: 46-II, 28 – 29).