Гарет Джонс - Марксизм во времена Маркса

«Это то, что еще предстоит принять, если коммунистическая система окажется совместимой с тем разносторонним развитием человеческой природы, с теми многочисленными различиями человеческих индивидов, с тем расхождением во вкусах и разнообразием талантов и точек зрения человеческого ума, которые не только представляют собой в значительной степени жизненные интересы, но и, способствуя взаимному контакту человеческих умов и подавая бесчисленные идеи каждому человеку, до которых он не дошел бы самостоятельно, являются главным фактором духовного и общественного прогресса» ( J . S . Mill . Principi di economía política. Torino, 1953, p. 206).

J . S . Mill . Principi di economia politica, cit., p. 204 – 205.

«Прямолинейность Рикардо была, следовательно, не только научно честной , но и научно обязательной для его позиции. Но поэтому для Рикардо и совершенно безразлично, поражает ли насмерть дальнейшее развитие производительных сил земельную собственность или рабочих… Если точка зрения Рикардо и соответствует в целом интересам промышленной буржуазии , то это лишь потому , что ее интересы совпадают – и лишь в той мере , в какой они совпадают, – с интересами производства, или с интересами развития производительности человеческого труда. Там, где буржуазия вступает в противоречие с этим развитием, Рикардо столь же беспощадно выступает против буржуазии, как в других случаях – против пролетариата и аристократии» (МЭ: 26-II, 123 – 124).

«Причина, по которой заработная плата была сначала принята за независимую переменную, состоит в том, что предполагалось, что она представляет собой необходимый для существования минимум, определяемый физиологическими и общественными условиями, не зависящими от цен и нормы прибыли. Но едва появляются возможности варьирования при распределении национального дохода, как этот аргумент в значительной степени теряет свою силу. Когда же заработная плата принимается как „данное“, выраженное в более или менее абстрактных единицах измерения, и не получает конкретного выражения, пока не определены цены на товары, ситуация становится прямо противоположной. Содержание нормы прибыли, являющейся отношением, не зависит от того, известны цены или нет, она может быть прекрасным образом определена до того, как будут установлены цены. Следовательно, ее определение зависит от факторов, не являющихся частью системы производства, и прежде всего от размера процента» ( P . Sraffa . Produzione di merci a mezzo di merci. Premessa a una critica della teoria economica. Torino, 1960, p. 43). С другой стороны, не следует забывать, что, в то время как для Бентама заработная плата определяется естественными границами, соответствующими естественным законам, нахождение нормы прибыли за этими рамками и ее зависимость от размера процента определяются, по Марксу, отношениями собственности, которые становятся автономными по отношению к системе производства. Если предположить, что трудящиеся классы управляют соотношением заработной платы и нормы прибыли и определяют цены, то отношения собственности окажутся вне контроля, исходящего от системы производства, и, более того, начнут влиять на нее существенным образом. В этом вопросе тезис Маркса о том, что нельзя отделять критику политической экономии от критики власти и отношений собственности, весьма трудно обойти, если не принимать и власть за независимую переменную.

Сближение таких социальных фигур может показаться весьма своеобразным. Фигура менеджера вполне закрепилась в позднекапиталистическом обществе. А у Маркса так: «Если человек свое отношение к своей собственной природе, к внешней природе и к другим людям представил себе на религиозный лад в виде каких-то самостоятельно существующих сил, так что эти представления приобрели над ним господство, то он нуждается в жрецах и их труде . Но с исчезновением религиозной формы сознания и связанных с ней отношений в общественный процесс производства перестает входить и этот труд жреца. Вместе с жрецом исчезает и труд жреца, а вместе с капиталистом аналогичным образом исчезает тот труд, который он выполняет как капиталист или который он поручает выполнять другому лицу» (МЭ: 26-III, 521).

«Различие между прибавочной стоимостью и прибылью у учеников Рикардо так же не отмечается, как и у него самого… Ни самому Рикардо, ни его ученикам не приходит в голову, что даже если мы рассматриваем не капиталы в различных отраслях, а каждый капитал в отдельности, – поскольку он не состоит исключительно из переменного капитала, не является капиталом, затраченным лишь на заработную плату, – норма прибыли… должна представлять собой некоторую далее развитую, специфически модифицированную форму прибавочной стоимости. Различие между прибавочной стоимостью и прибылью они замечают лишь постольку, поскольку речь идет о равной прибыли – средней норме прибыли – для капиталов в различных сферах производства и с различным соотношением в них основного и оборотного капитала» (МЭ: 26-III, 82 – 83).

В том, что касается закона тенденции, на помощь Марксу мог бы прийти логик Милль. В одном из текстов, который Маркс хорошо знал, он пишет: «Ошибка, когда она есть, не рождается из слишком широкого обобщения, то есть из включения слишком обширной группы частных случаев в одно суждение. Несомненно, человек часто говорит о целом классе то, что касается лишь части целого; но его ошибка обычно состоит не в том, что его утверждение слишком обобщенно, а в ошибочности типа утверждения: он говорит о реальном результате, когда должен был бы говорить лишь о тенденции , способствующей достижению этого результата, о силе, действующей с известной интенсивностью в этом направлении. Что же до исключений , то во всякой достаточно развитой науке их, собственно, нет. То, что принимается за исключение из принципа, – всегда какой-либо другой, отличный, принцип, который взаимодействует с первым, какая-либо другая сила, которая наталкивается на первую и заставляет ее отклониться от своего направления. Не существуют закон и исключение из закона, закон, действующий в девяноста девяти случаях, и исключение в одном. Есть два закона, каждый из которых, возможно, действует во всех ста случаях и которые дают общий эффект своим совместным действием. Если одна, из двух сил, которая наименее выражена (она называется силой, нарушающей порядок), иногда берет верх над другой силой настолько, что этого достаточно, чтобы возникло то, что обычно называют исключением, то эта нарушающая сила, возможно, действует как причина, вносящая изменения во множестве других случаев, которые никто не назовет исключением» ( J . S . Mill . Saggi su alcuni problemi insoluti dell'economia politica. Milano, 1976, p. 132). Вспомните полемику Маркса по поводу исключений у Рикардо, и вы будете недалеки от той истины, что понятие закона-тенденции родилось под влиянием этого отрывка из Милля.