Беррес Скиннер - Превыше свободы и чести

Вероятно, наука никогда еще не требовала более радикальных изменений традиционного образа мышления о предмете, да и не было более важной темы. В традиционной картине человек воспринимает мир вокруг себя, выбирает частности для восприятия, делает различия между ними, оценивает их как хорошие или плохие, изменяет их, чтобы сделать их лучше (или, если он легкомыслен, то чтобы сделать их хуже), может понести ответственность за свои действия и получить справедливое вознаграждение или наказание за их последствия. А в научной картине мира человек является представителем биологического вида, сформированного эволюционными факторами выживания, проявляющим поведенческие процессы, которые держат его под управлением среды, в которой он живет, и в значительной степени под управлением социальной среды, которую он и миллионы других ему подобных построили и содерживали в ходе эволюции культуры. Направление управляющего воздействия здесь обратное: не человек воздействовать на мир, а мир воздействует на него.

С таким изменением трудно согласиться просто на рассудочных основаниях, и почти невозможно согласиться с его последствиями. Реакция традиционного мышления обычно описывается в терминах чувств. Одним из этих чувств, на которое обратили внимание фрейдисты для объяснения сопротивления психоанализу, является уязвленное тщеславие. Сам Фрейд нанес, как сказал Эрнест Джонс, "один из трех тяжелых ударов, которые получил нарциссизм или себялюбие человечества от руки науки. Первый - космологический, был нанесен Коперником; второй - биологический, был нанесен Дарвином; и третий - психологический, был нанесен Фрейдом". (От этого удара пострадала вера в то, что нечто в самом центре личности знает всё, что происходит внутри её, и что инструмент, называемый силой воли, осуществляет контроль и управление всей остальной личностью).

Но каковы признаки или симптомы уязвленного самолюбия, и как мы можем их объяснить? Что люди делают против такой научной картины человека? - они называют её неправильной, оскорбительной и опасной, оспаривают её и нападают на тех, кто предлагает или защищает её. Они делают это не из уязвленного тщеславия, а потому, что научное мировоззрение разрушило их привычные подкрепления. Если человек не может больше получать признание или восхищение за то, что он делает, тогда ему кажется что его лишают личного достоинства и чести, и поведение, ранее получавшее подкрепление признательностью или восхищением, претерпевает угасание. Такое угасание часто вызывает агрессивное нападение.

Другой эффект научной картины мира было описано как потеря веры или "силы духа", как чувство сомнения или бессилия, или как уныние, депрессия или отчаяние. Тогда говорят, что человек чувствует, что не может ничего поделать со своей собственной судьбой. Но то, что он чувствует - это ослабление старых реакций, которые больше не получают подкрепления. Люди действительно "бессильны", когда давно укоренившиеся репертуары речевого поведения оказываются бесполезными. Например, один историк жаловался, что если делами людей "пренебрегают, как всего лишь результатом материального и психологического кондиционирования," то о них вообще нечего писать; "деяния должны по меньшей мере хотя бы частично быть результатом сознательной психической деятельности."

Ещё один эффект похож на ностальгию. Старые репертуары поведения вырываются наружу, при этом цепляются за сходство между настоящим и прошлым и преувеличивают его. Прошлое называют старыми добрыми временами, когда признавались внутренне присущее человеку достоинство и важность духовных ценностей. Такие фрагменты отжившего поведения имеют тенденцию быть "тоскливыми", то есть имеют характер всё более безуспешного поведения.

Такие реакции на научную концепцию человека, конечно, достойны сожаления. Они парализуют людей доброй воли, и любой, кто обеспокоен будущим культуры, должен делать всё возможное, чтобы исправить их. Ни одна теория не изменяет того, о чём она трактует. Ничего не изменяется от того, что мы смотрим на него, говорим о нем, или анализируем его по-новому. Поэта Китса привел в замешательство анализ радуги Ньютоном, но радуга осталась такой же красивой, как и прежде, а для многих даже стала еще более красивой. Человек не изменяется оттого, что мы смотрим на него, говорим о нем и научно анализируем его. Его достижения в областях науки, государства, религии, искусства и литературы остаются такими, какими они всегда были, которыми можно восхищаться, как восхищаются бурей на море, осенней листвой или горной вершиной, совершенно независимо от их происхождения и без вмешательства научного анализа. Что действительно измененяется, так это наши шансы изменить что-то, являющееся предметом теории. Анализ Ньютоном цветов радуги был шагом в направлении лазера.

Традиционная концепция человека прельстительна; она наделяет привилегиями, дающими подкрепление. Поэтому её так легко защищать и так трудно потеснить. Она была выдумана для того, чтобы сделать человека инструментом обратной связи, и сделала это очень эффективно, но так, что это остановило прогресс. Мы уже видели, как литература свободы и чести, в хлопотах об автономной личности, увековечила применение наказаний и одобрила использование лишь очень слабых методов поощрения, и тут нетрудно продемонстрировать взаимосвязь между неограниченным правом индивида стремиться к счастью и катастрофами, которыми угрожают неограниченный рост населения и безудержная жажда богатства, которые истощают ресурсы и загрязняют окружающую среду, а также ядерная война. Физические и биологические технологии - подмога в борьбе против эпидемий и голода, а также многих болезненных, опасных и изнурительных явлений повседневной жизни; ну а поведенческие технологии могут положить начало исцелению других видов общественных недугов. Вполне возможно, что в области анализа поведения человека мы зашли лишь немного дальше, чем Ньютон его анализом (спектра видимого) света, так как мы лишь начинаем использовать прикладную технологию. У нас есть прекрасные возможности, которые тем более замечательны, что традиционные подходы были крайне неэффективны. Трудно представить себе мир, в котором люди живут вместе без конфликтов, обеспечивают своё существование, производя нужные им продовольствие, жилье и одежду, наслаждаются сами и способствуют совершенствованию других в искусстве, музыке, литературе и играх, потребляют только разумная часть ресурсов мира и минимально загрязняют его, не рожают больше детей, чем могут благополучно вырастить, продолжают исследовать окружающий мир и открывать более эффективные способы его использования, достигли безошибочного знания самих себя и, следовательно, эффективно управляют собой. А ведь всё это возможно, и даже малейшие прогрессивные явления в состоянии произвести те самые изменения, о которых выражаясь традиционно, можно сказать, что они лечат уязвлённую гордость, компенсируют чувство безнадежности или ностальгии, устраняют мнение, что "мы не можем и нам не нужно делать что-нибудь для самих себя", поощряют "чувство свободы и чести" путем укрепления "чувства уверенности в себе и личного достоинства." Другими словами, они должны дать обильное подкрепление тем, кому их культура даёт стимулы трудиться ради её процветания.