Питер Сингер - О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Но даже если риск физиологических отклонений для клонированного ребенка подтвердится, насколько они будут серьезны? Запрет клонирования означал бы, что этот ребенок вообще не появится на свет. Перспектива таких ужасных расстройств, при которых лучше было бы не рождаться, маловероятна. Значит, мы не имеем права утверждать, что запрет на клонирование — в интересах клонированного ребенка.

А если не ради ребенка, то ради кого этот запрет? Он явно не в интересах родителей, которые хотят завести клонированного ребенка, и не в интересах ученых, готовых им в этом содействовать. Может быть, в защите от клонов нуждается общество? Да, нуждается, — если мы говорим об армиях клонированных рок-звезд или спортивных знаменитостей. Такой путь грозит потерей генетического разнообразия. И нет, не нуждается, если некоторые — немногие — родители захотят иметь клонированных детей. Второй сценарий гораздо вероятнее, поскольку клонирование остается и, видимо, долго еще будет оставаться делом чрезвычайно дорогим, технически сложным, с высоким риском аномалий развития у клонированного. Так что я не вижу смысла всерьез обсуждать, как поступать со специалистами по клонированию человека, когда и если они появятся. Если они докажут, что могут произвести на свет обыкновенную человеческую особь, пусть двигаются дальше. В обществе XXI века это вряд ли что-то изменит по существу.

В ПРОШЛОМ МЕСЯЦЕ в Нью-Йорке был арестован бруклинский бизнесмен Леви Ицхак Розенбаум. Полиция обвиняет его в посредничестве и организации покупки почки за 160 тысяч долларов. Этот арест совпал с принятием в Сингапуре закона, который, как считают некоторые, даст зеленый свет торговле человеческими органами.

В прошлом году сингапурского ретейлового магната Тан Ви Суна приговорили к одному дню тюремного заключения за нелегальное приобретение почки. Позже он получил почку казненного по приговору суда убийцы, что хотя и легально, но тоже этически неоднозначно, поскольку способно мотивировать суд приговаривать преступников к смертной казни во всех случаях, когда преступление ее допускает.

Теперь в Сингапуре донорам можно платить официально. Формально это исключительно компенсация понесенных донором расходов, и превышать эту сумму в целях «ненадлежащего поощрения» по-прежнему запрещено. Но юридические признаки «ненадлежащего поощрения» пока довольно туманны.

Оба события снова ставят перед нами вопрос: считать ли продажу донорских органов преступлением? Только в Соединенных Штатах в трансплантации органов ежегодно нуждаются 100 тысяч человек, а доживают до нее лишь 23 тысячи. Около 6 тысяч больных в год умирают, не дождавшись донора.

В Нью-Йорке дождаться почки реально в среднем за девять лет. В то же время немало бедняков готовы продать почку гораздо дешевле, чем за 160 тысяч долларов. И хотя покупка и продажа человеческих органов почти везде запрещена законом, примерно 10 % всех пересаживаемых почек, по оценке Всемирной организация здравоохранения, куплены на черном рынке.

Чаще всего против торговли донорскими органами возражают на том основании, что это форма эксплуатации неимущих. Это подтвердило исследование 2002 года, проведенное на основе 350 случаев нелегальных продаж почки гражданами Индии. Большинство доноров говорили ученым, что пытались таким образом расплатиться с долгами, но шесть лет спустя трое из четырех по-прежнему были в долгах и сожалели, что продали почку.

Некоторые сторонники свободы рынка отказывают государству в праве решать за индивида, какие части тела он может продавать (например, волосы, а в США — сперму и яйцеклетки), — а какие нет. Телепрограмма Taboo, рассказывая о торговле органами, показала жителя манильских трущоб, который продал почку, чтобы купить моторизованное такси-трицикл и обеспечивать семью. В кадре прооперированный донор, веселый и довольный, разъезжал на своем новеньком такси.

Возможно, ему не следовало предоставлять такой выбор? В передаче показывали и недовольных продавцов, но таких хватает на всех рынках, взять хотя бы ту же недвижимость.

Нэнси Шепер-Хьюз, основательница организации Organ Watch («На страже органов») на довод, что легализация торговли органами полезна для бедняков, язвительно возражает: «Может, подумаем о том, как помогать неимущим, а не как разбирать их на запчасти?» Конечно, лучше было бы так, но мы же так не поступаем. Поддержка малообеспеченных вопиюще неадекватна, более миллиарда человек продолжают жить в нищете.

В идеальном мире неимущих бы не было, а доноров-альтруистов хватало бы на всех, и никто не умирал бы, не дождавшись почки. Зелл Кравински, американец, отдавший свою почку совершенно незнакомому человеку, отмечает, что донорство почки может спасти жизнь, а риск для жизни донора составляет всего 1:4000. Таким образом, не отдавать почку, по его словам, означает ценить собственную жизнь в 4000 раз выше, чем жизнь незнакомого тебе человека. Он называет такое соотношение «непристойным». Но большинство из нас остается при обеих своих почках, а потребность в донорских не убывает, как не снижается и бедность среди тех, кого мы оставляем без помощи.

Правила приходится устанавливать для того мира, который есть, а не для идеального. Возможно ли так регулировать легальный рынок донорских почек, чтобы гарантировать продавцу полную информацию о том, что он делает, и в том числе — чем он рискует? Хватит ли тогда почек для всех, кому они нужны? Будет ли результат такой сделки выгоден для продавца?

В поисках ответов взглянем на страну, которую трудно назвать лидером в дерегулировании рынка или социальных экспериментах, — Иран. С 1998 года в Иране под контролем правительства действует финансируемая государством система покупки почек. Сделку организует благотворительная ассоциация пациентов, цена фиксированная, никто, кроме продавца, на ней не зарабатывает.

По данным исследования иранских нефрологов, опубликованного в 2006 году, эта схема полностью избавила страну от очередей на донорскую почку и не создает никаких этических проблем. В 2006 году BBC рассказала в одной из своих передач, что многим потенциальным донорам отказывают на основании строгого возрастного критерия, а от других требуют посетить психолога.

Иранский подход необходимо изучить системнее. Тем временем интересно будет проследить за развитием событий в Сингапуре и за тем, во что выльются претензии к Леви Ицхаку Розенбауму.

P. S. Леви Ицхак Розенбаум признан виновным в продаже трех почек. Его приговорили к двум с половиной годам тюрьмы, до освобождения он отбыл из них больше двух. После легализации компенсации донору база донорских органов в Сингапуре увеличилась несущественно.