Михаил Попов - Социальная диалектика

Как действуют наркодельцы? Приходят в школу, дают школьникам таблеточки. Бесплатно – попробуйте. Дали. Попробовали. А потом хотят еще. Еще дали. Опять хотят. Опять дали. А потом уже не бесплатно. И вот уже по официальным данным 30% школьников употребляют наркотики, или, по крайней мере, их употребляли. Сначала давали, давали бесплатно, а теперь несите деньги, и покупайте. А уже не покупать – не может. Значит, он будет покупать у тех самых наркоторговцев. Сначала на деньги, которые мама и папа давали на конфеты и игрушки, на книги и завтраки. А потом? А потом у папы и мамы найдет, где они деньги хранят. А потом? А потом пошел на улицу, спрашивать у людей – нет ли у них денег. А потом уже с ножом. А потом через некоторое время сам же и умрет. И все эти этапы идут друг за другом очень быстро, долго наркоманы не живут. И деградация наркомана – тоже пример изменения. Есть тут и равенство начавшего принимать наркотики человека с собой и его неравенство с собой, и его в -себе -бытие, и его бытие -для -иного.

Производство, продажу и потребление наркотиков мы бы назвали реальностью общества или его отрицанием? Общество – это реальность, а наркоугроза – это его отрицание, то есть это то, с чем общество борется и что борется с обществом. И общество выступает двояко – и как целое, и как свой собственный момент – как антинаркотический момент, противоположный наркотическому моменту. Но люди без философии не могут сформулировать это правильно. Они говорят о наркореальности, и тогда общество уже предстает не как реальность, а как отрицание, то есть как уже проигравшая битву с наркоугрозой сторона.

Приведенный пример однозначно показывает, что не следует путать деградацию с развитием. Но это еще не определение развития. В дальнейшем мы определим, что такое развитие. Сейчас же мы констатируем, что далеко не всякое изменение может быть названо развитием, хотя умирание человека можно выразить как развитие его смертельной болезни. В дальнейшем мы будем выяснять, какие бывают концепции развития, и разбирать их, чтобы отличать истинное, научное понимание развития от ненаучного, но перед этим давайте попытаемся в порядке повторения обозреть уже изложенный материал.

В чем отличие диалектической логики от других наук? В других науках мы думаем о каких -то конкретных предметах и с помощью наших мыслей пытаемся найти истину. В диалектике же, в диалектической логике мы предметом рассмотрения делаем сами мысли, выраженные с помощью языка. Мы думаем о мыслях, обдумываем те мысли или те категории, в которых эти мысли выражаются. И вот чтобы закрепить понимание категории изменение , следует проследить ее связь с более простыми категориями. Потому что, когда мы берем категорию в связи с другими, она не может выпасть из нашей памяти и берется такой, какая она есть, то есть не только как результат без движения к нему, но как результат, взятый вместе с процессом движения к этому результату. А если категория берется одна, сама по себе, изолированно, то легко забыть ее значение, и тогда будет логический провал, не позволяющий двигаться дальше. Чтобы таких провалов не было, нужно опосредствование. Нужно связывать одни категории с другими. И вот мы немного повторимся, ведь повторение – мать учения, тем более что это не такой простой материал, чтобы он так сразу наскучил, скорее он не сразу понятен.

Мы начали с чистого бытия, усмотрели его переход в чистое ничто и чистого ничто в бытие. Получили движение исчезновения бытия в ничто и ничто в бытии – становление. Становление есть благодаря разности бытия и ничто. Но в становлении эта разность исчезает, а вместе с ней исчезает и становление. Становление как беспокойное единство бытия и ничто снимает себя и становится спокойной простотой – наличным бытием. Наличное бытие – это результат снятия становления. Становление было беспокойным движением исчезновения бытия в ничто и ничто в бытии, затем предстало как единство возникновения и прехождения, сняло себя и превратилось в спокойное и простое наличное бытие.

Затем обнаружилось, что наличное бытие простое только налицо, а в нем есть становление, поскольку наличное бытие есть результат снятия становления. И поскольку в становлении есть не только бытие, но и ничто, последнее выступило как небытие. Если бы мы наличное бытие взяли и просто бы на него смотрели, то ничего бы, кроме простого и спокойного, в нем бы не обнаружили. А мы начали исследовать, применяя такой логический метод, какой по существу является историческим. Мы стали выяснять, откуда же это самое наличное бытие взялось, как оно возникло. Этим и занимаются историки. То есть, беря любой процесс, объект, они начинают выяснять, откуда он появился, каковы его исторические корни. Так что в своем логическом движении мы по сути дела идем, пользуясь историческим методам, и он же – логический и диалектический, потому что диалектический метод – это исправленный исторический, исправленный в том смысле, что мы здесь изучаем не зигзаги и отклонения, которые всегда неизбежно случаются, а изучаем закономерный ход движения. И вот мы начали выяснять, что мы можем сказать про наличное бытие, когда мы на него смотрим. Если мы смотрим на него впервые, только начинаем его изучать, мы можем сказать только то, откуда оно произошло, правильно? И мы записали такую формулу, что наличное бытие есть результат снятия становления. Ведь разность бытия и ничто в становлении исчезает, а становление есть благодаря этой разности, значит и становление исчезает. А исчезанием, отрицанием становления, которое есть беспокойное единство бытия и ничто, является спокойная простота. И вот это спокойное и простое бытие есть результат снятия становления. А снятие мы понимаем, как отрицание с удержанием, не как растаптывание того, что было до этого и превращение его в ноль, а как отрицание с удержанием. Так всякий следующий строй является отрицанием предыдущего общественно экономического строя, вбирая в себя те богатства, в том числе и духовные, которые созданы в рамках предшествующей формации. Мы пользуемся достижениями рабовладельческого строя Древней Греции? А как же. Без древнегреческой культуры и науки нельзя и мыслить себе нынешнюю науку и культуру. А достижения рабовладельческого Древнего Рима, они разве сейчас не присутствуют в снятом виде? В снятом виде присутствуют. Не непосредственно. Непосредственно у нас сейчас новая буржуазная Россия. А в снятом виде в ней содержатся достижения всех предшествующих формаций и даже более высокой – коммунистической. Поскольку в снятом виде наличное бытие содержит в себе становление.

Как правильно представлять себе цепочку категорий? Некоторые говорят – нарисуем схему. Вот чистое бытие, потом чистое ничто, потом становление, возникновение, прехождение, потом наличное бытие и что получается? Рядом категории поставлены. Но они же не рядом стоят, а одна из другой вытекает, и каждая предыдущая в последующей содержится. Поэтому если мы берем категорию какую -то, то это что такое? Это она и вся цепочка категорий, которая к ней привела и в ней содержится. Как вообще поступает настоящий историк? Он берет современность и смотрит, что к ней привело. Если он вообще не берет современность, то он занимается тем, чего нет. А если он изучает современность, не беря ее как результат предшествующего развития, то тогда он по сути дела современности не знает. Как можно понять без истории современность? Никак. Это ясно уже на таких простых категориях, которые мы изучаем, казалось бы, далеких от таких конкретностей, которыми занята голова любого историка. Ибо в этих всеобщих категориях отражается всеобщее движение. И оно есть в любом исследовании, если таковое научно. А если оно не научно, то человек отказывается от поисков истины и просто мнение высказывает. Каждый выскажет свое мнение, и что вы будете делать с этими мнениями? Допустим, у меня есть мнение, что до Луны 6 километров. Вас мое мнение устраивает? Это мнение, знания у меня нет такого. Мы обращаемся к науке, надеясь получить знание или мнения? Гегель говорил, что надо мнение возвысить до знания, а не опускать знание до мнения. Мнений много, а знание одно. Потому что знание – это истина, а истина есть соответствие понятия объекту или соответствие объекта своему понятию. Если наше понятие изучаемому объекту не соответствует, значит, истины у нас нет. Ну, а если соответствует, тогда какое же тут мнение? Это уже не мнение, а знание истины, и у человека, который эту истину знает и убедился в том, что это истина, это не просто мнение, а это уже знание и еще и убеждение. Убеждение. Он не просто знает. Он убежден, что это так. И убежден не потому, что ему это в голову ни с того, ни с сего втемяшилось, и он это просто бездумно повторяет, а потому, что он достиг соответствия понятия исследуемому объекту и убедился, что таковое действительно имеет место.