Александр Казённов - Диалектика как высший метод познания

Термин «бытие», следовательно, указывает на тождественность определения и факта присутствия этого определения. Он, таким образом, соотносится и сам с собой, и с наличным бытием и с действительным существованием.

В этом смысле знаменитые кантовские 100 талеров есть, и они – бытие. А есть ли они в кармане – это другой вопрос: вопрос не о бытии вообще (не о чистом бытии, о чём у нас идёт речь), а о наличном бытии этих самых 100 талеров, которые имеют специальное определение – «в кармане». Это не просто другие талеры, это противоположные, наличные сто талеров. Да, налично сейчас их нет. Но как бытие вообще они присутствуют в беседах философствующих все в том же духе и в термине «100 талеров» – не больше, но и не меньше, чем во времена И.Канта. Речь идет о талерах, а не о рублях, не о долларах. И она идет о 100 талерах, а не о 101 и не о 1000 талерах.

Выделение одного из слов в качестве термина отражает этап постижения развитым разумом определенности какого-то предмета из его контекста и из контекста фиксировавших этот предмет ранее слов.

Как выделение какого-то предмета и соответствующего ему бытия из массы предметов и имён, термин есть отрицание, первое отрицание – отрицание в языке того, что есть как выделенное в предметном мире. Процесс такого выделения (= отрицания контекста) называется детерминация (determinatio). Именно эту сторону определения как отрицания открыл в ХVII веке Б.Спиноза, а затем несколько раз разъяснил Г.Гегель «Omnis determinatio est negatio» [6, 174, 489].

Это положение Спинозы просто выражает простую, но глубокую суть дела. Её хорошо выражает уже сам термин, как было замечено выше: determinatio, т.е. по-русски – определение. Речь идёт о границе, о пределе, как предмета, так и называющего его термина. Это – простое отрицание вообще. Такое отрицание просто отрицает все другие предметы. Всё равно, что иметь в виду: внутреннее или внешнее, наличное или отсутствующее – термин выделяет данное бытие и, тем самым, отрицает другое наличное бытие и бытие вообще. Есть только то чистое бытие, которое фиксирует термин, и в этом он тождественен с бытием вообще, но как с отрицаемым. Поскольку в этом тексте в качестве термина берётся просто «бытие», то указанное тождество есть тождество бытия с самим собой, стало быть некоторое – не то положительное, не то отрицательное – неопределённое. Г.Гегель называет его «чистое бытие». Вот это – термин в точном смысле: мы имеем дело с, хотя бы по виду, определением «чистое». В нём бытие, с одной стороны, берётся самым общим образом (бытие вообще), но выделяется и определяется как «чистое», как будто есть ещё некое «нечистое». Но дело в том что «чистое» здесь, на самом деле, не определение, а внешняя характеристика, указывающая на изолированность от всего, полное отрицание всего другого – «нечистого», т.е. определенного бытия. Так что осталось только это простое, неопределённое, непосредственное, или просто – «чистое бытие». Осталось, собственно говоря, «ничто», о чем ничто не сказывается или сказывается внешним образом. Впрочем, ничего и не осталось. Осталось что-то пустое, пустая оболочка. Его можно охарактеризовать ещё как-то. Но суть в том же самом: оно есть соотносящееся с собой, тождественное самому себе бытие как термин, не имеющий другого положительного определения, утвердительного определения – дефиниции. Он имеет определение лишь самого себя: бытие есть бытие, или – бытие есть то, что есть.

Видимо, эти особенности термина (и понятия) «бытие» и глагола «быть» учитывал Г.Гегель, когда начал свой гениальный труд с предложения, в котором 1) нет глагола и 2) определение не дается, а отрицается вообще всякое определение. Он пишет: «Бытие, чистое бытие – без всякого дальнейшего определения» (См. следующий параграф). Но это и есть выражение отношения слова к предмету и становление имени, а, следовательно, и термина. Это отношение состоит в том, что бытие, понимаемое само по себе, имеет отношение к предметности вообще, к любым предметам, которые есть, а в этом отсутствии дальнейшего определения (на данном этапе, вначале) и состоит намёк (указание) на его определённость. Бытие здесь (как и в любом начале, в начале любого дела, мысли) взято само по себе, без отношения к другому. Таким, каково оно есть – «просто есть», «только бытие». Или, как по кантовской традиции выразился Г.Гегель – «чистое бытие». Глагола в этом предложении нет, но он предполагается: определения у бытия нет, но внешним образом оно дается. И сама эта исключительная неопределенность чистого бытия составляет как раз его необычность и составляет как раз саму эту его исключительную определенность. Его определение состоит в том, что у него нет определения.Оно суть лишь что-то неопределенное, лежащее в основании, в начале, гипокейменон. А что есть неопределенное? Только чистое бытие. И это просто вытекает из природы понятия (смотри выше определение Спинозы). Впрочем и в самом греческом термине есть указание на бытие, редко вспоминаемое переводчиками – его корень κειμαι имеет и значение «находиться, быть» [5,698].

Сформулированный термин есть дефиниция. Дефиниция есть определение, как и термин. Но это развернутый термин. Поэтому, в известной мере, они тождественны. Некоторых смущает это сближение. И переводчики пеняют Гегелю, что он «вольно» переводит Аристотеля, называя термин определением [7, 320]. Да, и термин, и дефиниция суть определения, но дефиниция это развернутое, сознательно сформулированное определение как понятие в себе, т.е. свернутое понятие. В этом смысле можно сказать, что у «чистого бытия» нет дефиниции. Но можно сказать и по-другому: всё дальнейшее движение категорий есть процесс его определения. Но не как термина, а как развернутого понятия.

Литература:

1. Аристотель. Об истолковании /Аристотель. Соч. в 3-х томах. Т. 2. –М.: Мысль, 1978.

2. Аристотель. Категории. Там же.

3. Аристотель. Аналитика. Там же.

4. Аристотель. Метафизика/ Аристотель. Соч. в 3-х томах. Т. 1. – М.: Мысль, 1976.

5. Вейсман А.Г. Греческо – русский словарь. – М., 1991.

6. Гегель Г. Наука логики. Т. 1. М.: Мысль, 1970.

7. Гегель Г. Наука логики. Т. 3. М.: Мысль, 1972.

8. Логика. Под ред. Д.П.Горского и П.В. Таванца. М.: ГИПЛ, 1956. С. 69.

Итак, чистое бытие это и термин, и не термин. Термин, поскольку имеет определение чистый, а не термин, поскольку не имя, соединяемое с каким-либо предметом или другим именем посредством «есть» или «не есть». И определение «чистый» имеет здесь значение «неопределенный», т.е. противоположное термину.

Поэтому «бытие» не определяет что-то, а полагает все: любое высказывание о любом предмете. Оно не имеет определения, а потому и не понятие. Оно понятие в себе как полагание всякого понятия. И в этом значении бытие есть определение всего и, далее, всеобщего, или, как говорит Гегель, определение абсолютного.