user - Философия вождизма. Хрестоматия

Повторяю: профессионально-сословная идея — лишь одна из основных идей, на которых зиждется наш новый государственный строй, и притом не главная. С другой стороны, было бы также недостаточно говорить лишь о политическом вождизме, потому что при этом осталась бы вне поля зрения опора государства, каковой традиционная немецкая государственная мысль уже более 150 лет, в противоположность западному Просвещению, считает народ в органическом смысле слова. Хотя национальный принцип, сословный принцип и принцип вождизма — производные одного и того же образа мыслей, ориентированного на естественное неравенство и разделение конкретных задач, их следует понимать как целое, в их неразрывной взаимосвязи, если вы хотите понять наши государственные идеи во всей их полноте, во всем их богатстве.

Я могу рассказать обо всем этом лишь бегло, поскольку мне отведено мало времени. Поэтому из трех основных пунктов я выделю вопрос, имеющий фундаментальное значение: вопрос об отношении между народом и государством. Прорыв к пониманию расовой проблемы это, в действительности, не что иное, как самая последовательная форма, какую только может принять органический взгляд на народ и государство, это венец традиционного немецкого учения о государстве и немецкой социологии. Моя задача - показать принципиальное значение национально-расового мышления для развития государства.

Я уже говорил, что нет ничего более чуждого нам, чем средневековый теократический или абсолютистский государственный и общественный строй. Мы противостоим также либерализму и интернациональному социализму, двум порождениям эпохи Просвещения. Мы занимаем как бы промежуточное положение между этими двумя крайностями, которые, несмотря на ряд принципиально сходных черт, дают диаметрально противоположную оценку государству. Либерализм изначально враждебен государству, он хотел бы сделать его власть минимальной, его идеал — замена государства обществом. «Государства должно быть как можно меньше». У интернационального социализма противоположный подход, для него государство и общество тождественны, он за диктаторское государство террора, за принуждение, он уничтожает свободу не только личности, но и экономики, юриспруденции, науки, искусства и религии. Лозунг большевиков: «Государства должно быть как можно больше». Ницше отвергал этот лозунг со всей страстностью своей нордически-германской любви к свободе. Эти два подхода имеют разные психологические предпосылки: либерализм крайне оптимистичен в своем взгляде на природу человека, он считает, что человек от природы добр, а интернациональный социализм - крайне пессимистичен: человек от природы зол и в естественном состоянии люди будут, как волки, пожирать друг друга и разразится «война всех против всех».

Кстати, прообраз социалистического государства еще до того, как либерализм появился как политическое направление и мировоззрение, то есть еще до Джона Локка, его первого письма о терпимости от 1689 года и двух трактатов о форме правления от 1690 года, был дан его соотечественником Томасом Гоббсом в его работе о гражданах (1642) и в «Левиафане» (1651). Гоббс не признавал, в противоположность Локку, никакого изначального права на свободу от государства и на собственность, не зависящую от государства, ибо право всех на все равнозначно состоянию полного беззакония. Он учил, в отличие от Локка, хотя тоже опирался на естественную теорию права и демократические принципы, что государство должно быть единым и всевластным, включая единство государства и церкви, короче, это должен быть всепоглощающий Левиафан: к этой же идее приходят и последовательно мыслящие интернациональные социалисты.

Итак, с одной стороны - неограниченная свобода личности и общественной жизни, с другой - террористическое, насильственное уничтожение этой свободы. Мы занимаем промежуточную позицию между этими двумя крайностями; мы считаем, что государства должно быть не слишком много, но и не слишком мало. Мы против и беспредельной свободы, и беспредельного принуждения. Мы разделяем с интернациональными социалистами положительное отношение к государству как таковому, но мы отвергаем диктатуру государства и подавление всех свобод. Для нас государство — не единственный субъект экономики, права, науки, искусства и религии. Мы признаем вместе с либералами свободу как таковую, но отрицаем безграничную свободу, которая неизбежно ведет к хаосу. Мы избрали золотой средний путь, избежав двух односторонних позиций, следуя велениям здравого человеческого рассудка: взять у обеих сторон хорошее и отбросить плохое.

Но если мы ограничимся одними словами о среднем пути, это будет хотя и верный, но поверхностный взгляд. Мы должны дополнить его тем соображением, что есть не только количественные различия — больше или меньше свободы в государстве, но и качественные различия, касающиеся принципа совместного проживания людей вообще. Только тогда мы поймем суть нашего государственного строя, ибо речь идет о глубинных различиях сути и структуры. Противостоят друг другу два совершенно разных социологических принципа: принцип общества, который лежит в основе как либерализма, так и интернационального социализма, и принцип общности, который издавна был принципом настоящей немецкой философии государства и общества. Перед лицом этой главной противоположности для нас, в конечном счете, несущественны даже различия между либерализмом и интернациональным социализмом, сколь бы интересными и значительными они ни были.

Что же такое общество, с одной стороны, и общность, с другой?

Нам необходимо дать точное определение этих двух терминов, соответствующих двум принципиально различным социологическим структурным принципам. И я хотел бы отметить в этой связи, что английский и французский языки имеют точно определенное слово лишь для одного из них, а именно «society» и «société», но не для другого. «Gemeinschaft» («общность») — истинно немецкое слово, и я не знаю его адекватного английского или французского перевода, так как «community» и «communauté», как мне кажется, не отличаются по сути от «society» и «société».

(Примечание переводчика. Как говорится, когда кажется - крестись. В своих потугах доказать превосходство немецкого языка над английским и французским А.Клемт выбрал неудачный пример. Оба термина в английском и французском языках восходят к одному общему источнику, а именно латинскому, в этом же языке эти слова четко различаются по смыслу. Слово «societas» имеет значе-

ние «союз» — слова «socius», как в немецком слово «Gesellschaft» происходит от глагола «gesellen», «присоединяться к кому-либо, а слово «communio» имеет именно тот смысл, который А.Клемт приписывает немецкому слову «Gemeinschaft». В латинском языке имеется выражение «communio sanguinis» - «родство по крови», сочетание «societas sanguinis» в нем невозможно).