user - Раса и мировоззрение

Ойген Фишер говорит: «Каждый гордый собой и своей оригинальной культурой парод должен принципиально отвергать любую расовую примесь по одной лишь причине ее инородности. Оп должеп считать свой собственный чистый тип лучшим...»

Хотя мы знаем, что немецкий парод это расовая смесь, в нем смешаны родственные расы, внутренние ценности которых гармонируют друг с другом. Несмотря на это расовое смешение, немецкий народ - единое целое, объединяющим элементом которого является нордическая раса. При этом мы не должны ошибочно считать лишь нордического человека носителем культуры и забывать о вкладе других рас. Например, Южная Германия дала многих художников явно динарской расы, которая во многих областях искусства несомненно превосходит нордическую.

Д-р Адольф Хоппе

Когда философия освободилась от опеки церковной схоластики, она стала оглядываться вокруг себя в поисках новых вождей в области вечного и бесконечного. Первой наукой, па которую она попыталась ориентироваться, была математика, которая казалась особенно подходящей для этой задачи благодаря той надежности, с какой она, исходя из немногих очевидных предпосылок, достигала неопровержимых результатов, не прибегая к помощи гипотез. Но при этом забывали, что се постулаты, хоть и абсолютно точные, но содержат в себе никакой реальности, и даже выводы, полученные Спинозой путем «тоге geometrico», имеют силу лишь для тех, кто согласен с кардинальным принципом, бытием субстанции в его смысле «deus sive natura». Но философам требовались не возможности, а реалии, и они стали искать иные опоры в невымышленном мире. Непреходящим наследием математического метода остался лишь строго логический способ умозаключений, но Кант показал нам, что этим путем познание никогда нс сможет выйти за пределы возможного опыта. Таким образом, со всякой научной метафизикой было покончено, и когда потерпела крах последняя великая попытка спекулятивной философии, на ее развалинах гордо водрузил свое знамя материализм. Физику и химию призвали к решению загадки бытия, над которой тщетно билась философия. Жизнь есть не что иное, как сумма сложных химических и физических процессов, и повсюду действует только механическая необходимость. Метафизика, любой поиск смысла мира или жизни, - это бессмыслица. Мы знаем сегодня, что эти конструкции не смогли преодолеть несоизмеримость физического и духовного; даже мнимый «монизм» Геккеля приходит в конечном счете к вселенскому дуализму: нет односторонних физических процессов,

параллельно с ними мы всегда имеем стремления и чувства атомов, /(ело нс только в этом атомистическом панпсихизме: просто невозможно представить себе душу организма, даже простейшего, как сумму душ атомов.

По этим причинам новая биология стала все больше оттеснять материализм. Были оставлены бесплодные попытки каким-то образом вывести органическое из неорганического; жизнь стали воспринимать как данность и предоставили свои права психике.Утвердилисьнеокантианское, параллелистское и эмпириокритическое направления. Не то чтобы метафизику снова впустили через заднюю дверь в науку: чувственно осязаемое никогда не ведет к сверхчувственному, к метафизическому, причинность никогда не переходит в свободу или произвол. Науке остаются доступными только причинные процессы, она знает их следствия, но нс может доказать наличие в природе намерений. С другой стороны, и представители точных паук пытаются охватить своим взглядом природу в целом и задаются вопросом, не пригодны ли принципы их науки для создания мировоззрения, основы любой философии.

Таким ученым трудно избавиться от влияний своей узкой специальности. Астроном легко становится приверженцем космологического теизма, физики и химики - последовательными материалистами. Но когда такой биолог, как Рейпкс, признает: «Биологические законы подобны человеческим в том, что нельзя исключать их нарушения», - становится ясным, что на этой почве механистическое мировоззрение возникнуть не может. Рейнке и в самом деле ярко выраженный теист. Я бы добавил к этому еще слова Бунге: «Все процессы в организме, которые можно объяснить механически, в столь же малой степени жизненные явления, как движения листьев и ветвей дерева, сотрясаемого бурей...» И даже ученый, по мнению которого закон сохранения энергии вообще исключает нсэнергетичсские процессы и который поэтому отвергает неовитализм в любой форме, не станет отрицать, что он далек от понимания этих взаимосвязей в организме.

По может ли биология вообще помочь нам разгадать взаимосвязи Вселенной и приблизить нас к пониманию нас самих? Здесь следует напомнить о границах нашего познания; философия, которая их не признает, в лучшем случае впадает в самообман. Даже для математической метафизики остается загадкой, почему вообще что-то есть... Биология имеет боль ший простор за счет гипотетических предпосылок... Только биология в своей области даст нам фактический материал, в какой-то мерс аналогичный основной проблеме философии, проблеме развития духовного начала. Механистический лагерь с воодушевлением встретил теорию Дарвина, надеясь с ее помощью покончить с телеологией, с финализмом в природе. 11о каким образом приспособляемость и изменчивость становятся свойствами материи - не этот вопрос данная теория ответа нс даст, а без этого естественный отбор вообще немыслим. О неживой природе мы знаем, что в ней сегодня действуют тс же физические и химические законы, что и миллионы лет назад...

Можно провести параллель между вышеупомянутыми свойствами организма и способностью углерода к образованию соединений. И в организмах углерод может образовывать новые соединения при изменении условий, причем полезные соединения будут закрепляться по схеме Дарвина. Вероятность этой гипотезы невелика, активное индивидуальное приспособление тоже нс проясняет картину, и мы опять оказываемся во тьме. Заслуга Вирхова в том, что он своим принципом «omnis cellula с callula» освободил биологию от балласта этих нерешенных проблем, подобно тому как психология благодарна экспериментальной школе за то, что она заменила спекуляции о сущности души методическим изучением психических явлений...

Но, несмотря на формулировку Вирхова, остается психофизическая проблема... Несомненно, «человеческая история - часть великого органического развития» [Л. Вольтмап), и развитие психических способностей Homo sapiens до вершин европейской культуры это природный факт и, тем самым, - предмет естествознания... Тот, кто хочет описать чужой народ, должен не только знать его физические признаки, по также изучить его язык, культуру и религию. На вопрос о развитии психической жизни организмов могут ответить только представители естественных наук...