Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Мы уже рассмотрели роли, которые в традиционном обществе играли священное, боги, жреческий класс и обряды. В мире Традиции эти вещи едва ли соответствуют категориям, типичным для области «религии» в нынешнем смысле этого слова, основанном на взгляде, согласно которому божества воспринимаются как самостоятельные существа, а Бог —как личность, расчетливо управляющая Вселенной. Более того, этот культ по своей сути имеет эмоциональный характер, а также характеризуется сентиментальным и набожным отношением «верующего» к этому Высшему Существу или божествам. В таком типе отношений фундаментальную роль играет моральный закон.

Тщетно было бы искать «религию» в ее оригинальных формах в мире Традиции. Некоторые цивилизации никогда не давали имена своим богам и не пытались изображать их —так, по крайней мере, говорят о древних пеласгах. Сами римляне на протяжении почти двух веков не изображали своих богов; самое большее, они представляли богов символически. Изначальные времена характеризовались не «анимизмом» (идея о том, что «душа» —это основа общего представления о божественном и о различных силах, действующих во вселенной), а идеей восприятия чистых сил, [161] [161] См. G. F. Moore, Origin and Growth of Religion, London, 1921. адекватно представленной римским взглядом на нумен . Нумен , в отличие от понятия deus (как позже станет ясно), —это не сущность и не человек, а чистая сила, которая способна действовать, оказывать воздействие и проявляться. Ощущение реального присутствия подобных сил, или numina , одновременно трансцендентных и имманентных, изумительных и пугающих, составляет сущность изначального опыта «священного». [162] [162] Cm. V. Macchioro, Roma capta , cit., pp. 20 и далее; J. Marquardt, Le culte chez les Romains , Paris, 1889, vol. I, pp. 9-11; L. Preller, Römische Mythologie, Berlin, 1858, pp. 8, 51-52. P. Otto (R. Otto, Das Heilige, 1930) для обозначения содержимого священного опыта использовал термин «нуминозный» (от numen). Хорошо известное высказывание Сервия подчеркивает, что в своих истоках «религия» заключалась ни в чем ином, как в опыте . [163] [163] «Предки, действительно преодолевшие суеверный страх, полагались во всем на опыт» («Maiores enim expugnantes religionem totum in experientia col-locabant», Комментарий к Георгикам , Ш, 456). Несмотря на то, что более обусловленные точки зрения не исключались из экзотерических традиционных форм, сохраненных для обычных людей, для «внутренних доктрин» было характерно учение, согласно которому личные формы, в той или иной степени воплощавшие божественное, являются лишь символами сверхрациональных и сверхчеловеческих форм существования. Как мы уже говорили, центр состоял в реальном и живом присутствии этих состояний—внутри элиты, или в идеале их реализации посредством того, что в Тибете называется «прямой путь» [164] [164] A. David-Néel, Mystiques et magiciens du Thibet , Paris, 1929, pp. 245 и далее. и в общем соотносится с инициацией, понимаемой как онтологическое изменение природы. Высказывание из Упанишад, лучше всего характеризующее традиционную «внутреннюю доктрину», звучит так: «И кто бы ни почитал другое божество, отличное от себя, думая 'Он —одно, а я —другое', тот не знает. Он как жертвенное животное для богов» [165] [165] Брихадаранъяка-упанишада, I, iv, 10. .

Что касается обряда, то в нем не было ничего «религиозного», как не было или почти не было набожного пафоса в тех, кто исполнял его. Чаще обряд был «божественной техникой», определенным действием над невидимыми силами и внутренними состояниями, по духу схожими с тем, что сегодня достигается в зависимости от физических усилий и положения дел. Жрец был просто тем, кто в силу своей квалификации и virtus , присущего обряду самому по себе, мог получить результат с помощью этой техники. «Религия» была эквивалентом indigitamenta Древнего Рима, [166] [166] В Древнем Риме —список божеств, использовавшийся для того, чтобы в публичных молитвах употреблялись их правильные имена — прим. перев. а именно корпуса формулировок, используемых с различными нуменами . Таким образом, легко обнаружить, что мольбы, страхи, надежды и другие чувства, демонстрируемые перед тем, что имеет характер нумена, имели такое же значение и влияние, как если бы кто-нибудь из наших современников использовал мольбы в адрес машины. Напротив, эти отношения пытались понять, чтобы как только благодаря верно исполненному ритуалу стала действовать причина, на уровне невидимых сил и состояний бытия возникло необходимое и постоянное следствие. Таким образом, здесь господствует закон действия. Но закон действия —это также и закон свободы: никакие узы не могут быть духовно навязаны существам, которые ни надеются, ни боятся, но действуют.

Таким образом, в более древнем индоарийском мировоззрении только каста брахманов, состоявшая из высших существ, могла возвышаться над всеми прочими, поскольку управляла силой ритуала, или Брахмана, понимаемого в этом контексте как изначальный жизненный принцип. Сами «боги», в том случае, если они не являются олицетворением обрядовых действий (то есть существами, вызванными к действию или обновленными этим действием) —это духовные силы, склонившиеся перед этой кастой. [167] [167] См. Н. Oldenberg, Vorwissenschafilige Wissenschaft , Leipzig, 1918; С. Бугле(С. Bougie, Essai , cit., pp. 251, 75) отметил, что в индийской традиции «религиозные действия по определению понимались в свете магической процедуры или квазимеханической операции, хороший или плохой исход которой всецело зависел от человека, исполнявшего ее; в этом контексте мораль не играла никакой роли», откуда видно, что брахман действовал не опосредованно как представитель кого-то другого, а в качестве той самой личности. Согласно дальневосточной традиции, человек, обладающий властью, также обладает достоинством «третьей силы между Небесами и землей». [168] [168] Чжун юн , XXIV, 1; XXIII, 1; XXXI, 1, 3,4. В Древнем Египте жрецы, знавшие специальные священные заклинания, могли угрожать уничтожением даже «великим богам». [169] [169] См . De Mysteriis , VI, 7. Порфирий ( Письмо к Анебо , 29) безошибочно противопоставил этот тип отношения богобоязненному религиозному почитанию, возникшему в некоторых чертах греко-римского культа. Титулом фараона было слово кемотеф («бык своей матери»), подчеркивавшее, что как человек он обладает изначальной сущностью: он влияет на божественное сильнее, чем оно влияет на него. Одна из формулировок, произносившихся фараонами перед выполнением ритуала, звучала так: «О, боги, вы в безопасности, если в безопасности я сам; ваши двойники [170] [170] Очевидно, имеется в виду ка . См. также гл. 8. — прим. перев . в безопасности, если мой двойник находится во главе всех существующих двойников; все живы, если жив я сам». [171] [171] См. A. Moret, Du caractère , cit., pp. 232-233. Это объясняет, почему первое поколение египтологов, ведомых религией набожного типа, усмотрело в признаках привилегий фараона признаки антихриста или князя мира сего — princeps huius mundi (J. A. de Goulianof, Archéologie Égyptienne, Leipzig, 1839, vol. II, pp. 452 и далее). Формулировки славы, силы и тотального отождествления излагаются душой «в виде Осириса» в ходе ее испытаний; эти испытания, в свою очередь, можно уподобить различным уровням солнечного посвящения. Схожие традиции увековечены повсюду в александрийской литературе, где бы ни говорилось о «священной расе людей без царей», расе «автономной и нематериальной», которая «действует, но не подвергается действию». [172] [172] См. Ипполит, Философумена , I, 8; М. Berthelot, Collection des anciens al-chymistes grecs , Paris, 1887, vol. Π, p. 218. Это, очевидно, соответствует принципу «действия без действия», который, согласно даосской традиции, является «путем Небес»; таким же образом, «люди без царей» соответствуют тем, кого Лао-цзы назвал «искусными повелителями» Дао ( Дао дэ цзин , 15) а в иранской традиции это «люди изначального закона». Считалось, что эта раса обладала «многовековой священной наукой», которая подобает «властителям духа и храма», и общалась только с царями, принцами и жрецами; эта наука связана с ритуалами фараонов и позже стала известна в Западном мире как Ars Regia [173] [173] См. J. Evola, La Traditione ermetica , 1931. Несмотря на то, что царь мог зваться «сыном солнца» или «сыном небес», это не противоречит вышеизложенным воззрениям, так как подобные идеи не отсылают к идеям креационизма и дуализма. Скорее эти воззрения отсылают к идее происхождения (то есть «преемственности») того же влияния, духа или эманации. Агриппа заметил ( De occulta philosophia , III, 36), что это похоже на «недвусмысленное порождение, в котором сын похож на отца во всех отношениях, и будучи порожден согласно человеческому роду; он таков же, как тот, кто породил его». .