Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Итак, действие происходило в окружении материальных символов, представляющих высший смысл, чтобы «магический [413] [413] A. Piganiol, Recherches , cit., p. 149, passim. метод и техника», скрытые в играх, всегда начинавшихся с торжественных жертвоприношений и часто проводившихся, чтобы призвать божественные силы во время опасности для государства, обладали большей действенностью. Порыв лошадей, головокружение от бега к победе через семь кругов, что также сравнивалось с движением солнца и посвящалось ему же, [414] [414] A. Piganiol, Recherches , cit., p. 143. У бога Солнца в древности имелся свой храм в центре стадиона, и этому богу, представляющего управляющего солнечной повозкой, в первую очередь посвящались круговые бега. В Олимпии было двенадцать кругов — δωδεκάγναμπτος (см. Пиндар, Олимпийские оды , II,50), что было связано с положением Солнца в Зодиаке, и Кассиодор ( Разное , III, 51) говорит, что римский цирк представлял собой круг времен года. воскрешали мистерию космического течения в «цикле порождения» согласно иерархии планет. Обрядовое убийство победившей лошади, посвященной Марсу, связано с общей идеей жертвоприношения: сила, которая высвобождалась в результате, направлялась римлянами, видимо, по большей части ad frugum eventum («для хорошего урожая»). Это жертвоприношение можно рассматривать как эквивалент индоарийского ашвамедха , которое изначально было магическим обрядом, выполняемым ради получения силы и проводимым в исключительных случаях —например, во время объявления войны и после победы. Два всадника выходили на арену, один с востока, другой с запада, чтобы вступить в смертельный бой; изначальные цвета их костюмов —такие же, как у орфического космического яйца: белый, символизирующий зиму, и красный, символизирующий лето (или, лучше сказать, первый символизирует лунно-хтоническую силу, а второй —силу солнечно-ураническую) [415] [415] A. Piganiol, Recherches, cit., pp. 141, 136; J. J. Bachofen, Urreligion , cit., vol. I, p. 474. Отмечается, что эти римские игры передают традиции, аналогичные традициям других индоевропейцев. На празднике Махаврата, отмечаемого в Древней Индии на зимнее солнцестояние, представитель белой божественной касты ариев сражался с представителем темной касты шудр за обладание символическим объектом, изображавшим солнце (см. von Schröder, ArischeReligion , vol. II, p. 137; Α. Weber, Indische Studien , vol. X, p. 5). Периодическое сражение двух рыцарей, одного на белой лошади, другого на черной, у символического древа —таково содержание одного древнескандинавского сказания (см. J. Grimm, Deutsche Mythologie , cit., vol. II, p. 802). —пробуждали борьбу двух великих стихийных сил. Каждый рубеж — meta Sudans —считался «живым» ( λίθος έμψυχος ); алтарь, воздвигнутый в честь бога Конса —демона, питавшегося кровью, пролитой в играх, связанных с насилием, munera —на одном из рубежей в цирке, который открывался только по случаям игр, представал как выход инфернальных сил, как и его этрусский эквивалент — путеаль . [416] [416] См. J. J. Bachofen, Urreligion , cit., vol. I, pp. 343 и далее; A. Piganiol, Recherches , cit., pp. 1-14. Но выше были воздвигнуты статуи божеств-триумфаторов, которые указывали на противоположный уранический принцип, так что цирк в определенном отношении преображался в совет нуменов — daemonum concilium , [417] [417] См. Тертуллиан, О зрелищах , VIII. чье невидимое присутствие ритуально подтверждалось сидениями, оставленными пустыми. [418] [418] A. Piganiol, Recherches , cit., p. 139. Таким образом, что с одной стороны казалось разворачиванием действия в соревновании или зрелище, с другой стороны поднималось на уровень магической эвокации. Риск, связанный с такой эвокацией, был реальным в более широком смысле, нежели риск для жизней участников состязаний. Победа обновляла и усиливала в индивиде и в коллективе победу уранических сил над инфернальными —победу, которая преобразовывалась в принцип «судьбы». Например, игры Аполлона были учреждены по случаю Пунических войн как защита от опасности, предсказанной оракулом; их повторяли, что-бы не подпускать эпидемию чумы, и в итоге их стали проводить периодически. Таким образом, во время так называемого парада, предшествовавшего играм, изображения ( exuviae ) капитолийских богов, защитников Рима, торжественно перевозились из Капитолия в цирк на освященных колесницах ( tensae ); особое внимание уделялось изображениям Юпитера ( Jovis Optimi Maximi ), который также обладал знаками империи —молнией, скипетром, увенчанным орлами, и золотой короной. Предполагалось, что та же тайная сила римской власти была свидетелем игр, ей посвященной ( ludi romani ), или участвовала в них. Магистрат, выбиравшийся для руководства играми, возглавлял шествие, неся божественные символы, как если бы он был триумфатором : он был окружен своим народом, и за ним следовал государственный раб, держащий над его головой корону из дубовых листьев, инкрустированную золотом и алмазами. Возможно, что в ранних играх квадрига [419] [419] Двухколесная колесница, запряженная четверкой лошадей в один ряд— прим. перев . была символом атрибутов Юпитера и в то же время обозначением триумфальной царской власти: древняя квадрига этрусского происхождения, хранимая в Капитолийском храме, считалась римлянами залогом их будущего процветания [420] [420] См. L. Preller, Römische Mythologie , cit., pp. 128-129,197 и далее. .

Это объясняет, почему игры, проводившиеся не согласно традиции, считались искаженными священными обрядами. Если представление было расстроено несчастным случаем или по какой-либо причине прервано, если соответствующие обряды были нарушены, это считалось причиной несчастья и проклятием, и чтобы «умиротворить» божественные силы, игры нужно было повторить. [421] [421] См. L. Frielaender, Die Spiele , cit., p. 251. С другой стороны, известна легенда, согласно которой, когда люди после внезапного нападения врага оставили игры, чтобы взяться за оружие, они обнаружили, что врага обуяла паника, вызванная сверхъестественной силой, которая позже была опознана как сила, вызванная обрядом игры, посвященной Аполлону Спасителю —который не прерывался. [422] [422] Макробий, Сатурналии , I, 17, 25. Именно Платон ( Государство , 465е) сказал: «одержанная ими [олимпийцами] победа —это спасение всего государства». И если игры часто посвящались «Победам», персонифицировавшим триумфальную силу, их целью было обновить жизнь и присутствие такой силы, напитать ее новыми энергиями, которые пробуждались и передавались в том же направлении. На этой основе становится понятным, особенно имея в виду состязания и munera , почему победитель представал наделенным божественным характером и в то же время считался временным воплощением божества. В Олимпии во время триумфа победителя считали воплощением местного Зевса, а публичная овация гладиатору-победителю оказалась включенной в древнюю христианскую литургию: είς αίωνα απ αιώνος («во веки веков») [423] [423] Тертуллиан, О зрелищах , XXV. .