Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Насколько Промысл всеобъемлющ, охватывает ли он все в этом мире? Простая логика подсказывает нам, что, раз Бог признается Всемогущим, не может быть такой вещи, которая была бы исключена из единого миропорядка. Не случайно в Евангелиях не раз подчеркивается, что даже волос с головы человека не падает без воли Отца Небесного. Христианское богословие, считая Промысл вездесущим, условно разделяет его действие на общее и частное. Первое — это попечение о мире в целом, второе — о каждой из тварей, какой бы малой или великой она ни была, «от Ангела до червя, от созвездия до атома» [413].

Учение о всемогуществе Божества и вездесущности Его Промысла ставит вопрос о разрешении парадокса сосуществования всепроникающей Божественной воли и свободы человека. В христианском представлении всемогущество Бога выражается в его совершенном знании и предвидении, а Его благость и любовь к Своим творениям — в даровании человеку свободы, благодаря которой он может делать выбор и творить дела по своей воле. Однажды наделив человека независимостью и возможностью выбора, Бог не оказывает на него никакого принуждающего действия и даже позволяет ему совершать зло, не лишая свободы. Каким образом тогда действует Промысл, учитывая самостоятельность воли людей, или, формулируя иначе, как соотносятся Божественная и человеческая воли в сотворении действий и результатов усилий человека?

Ранние учителя христианства, равно как и отцы Восточно-христианской церкви, избегали термина «предопределение» по причине его принудительного смысла. «Пред-определил» означает решил и определил заранее ход событий. Если Божественная воля имеет характер предопределения, она принудительна по отношению к объекту предопределения. Христианской вере изначально было чуждо представление о каком-либо нарушении свободы человека, дарованной ему Богом, поэтому воля человека, его желания и дела с христианской позиции не могут быть объектом предопределения.

Отсюда рождается знаменитая формула одного из прославленных отцов Восточно-христианской церкви Иоанна Дамаскина: «Бог все предвидит, но не все предопределяет» [414]. Бог обладает цельным знанием обо всем, что было и что будет, поэтому он все предвидит, предузнает. Но воля Его не определяет в предвечности все события, поэтапно реализующиеся в историческом времени. Предопределяет он только то, что не находится во власти человека, дабы не ущемить дарованную Им же свободу разумных существ. К примеру, в нашей воле быть добродетельным или нет, следовать добру или злу. Бог не принуждает силой к добродетели, поскольку истинное добро избирается только свободно. Человек сам делает выбор и сам творит свои поступки.

Но зависят ли конечные результаты, плоды поступков от Божественной воли? Как учит Иоанн Дамаскин, «из дел же Промысла одно бывает по благоволению, а другое — по попущению» [415]. Это означает, что в добрых делах Бог содействует человеку, и в этом заключается действие Его Промысла. Божественное содействие сказывается и на результате, исходе благого дела, предпринятого человеком. Более того, без содействия и помощи Бога «невозможно пожелать или совершить что-либо благое» [416]. Таким образом добро, вошедшее в мир, оказывается сотворенным совместной деятельностью двух воль — человеческой (возжелавшей и совершившей дело) и Божественной (создавшей саму возможность делания добра, оказавшей поддержку делу человека и завершившей его конечными последствиями).

Что касается злых дел, то Бог их попускает, позволяя человеку создавать зло, но оставляя его при этом без какой-либо поддержки и содействия. Зло — результат человеческой воли, действующей в одиночестве. Бог зла не творит, но исходя из Своей мудрости, позволяет ему существовать, что связано помимо всего прочего с желанием не стеснять человеческой свободы. Но не всякому злу Бог попускает, поэтому Его промыслительная деятельность заключается в ограничении зла, а также исправлении уже совершенных грехов.

Догматическое учение Католической церкви о Промысле по основным из описанных аспектов совпадает с православным вероучением. Единственный серьезный пункт расхождения между католичеством и православием — проблема спасения, в которой переплетаются вопросы свободы воли и промыслительной деятельности Бога. Суть ее вкратце можно выразить так: от чьей воли зависит обретение человеком веры (ритуально выражаемой в акте крещения) и как последствие этого — вечной жизни?

Восточно-христианская церковь с самых истоков своего богословия придерживалась принципа «Бог хочет спастись всем», что означает: Его благодать ниспосылается как на праведников, так и на грешников, но спасается тот, кто ее принимает. Таким образом в спасении имеет место синергия двух воль — Божественной и человеческой. Отсутствие хотя бы одной из них делает спасение невозможным. Эти идеи стали неотъемлемой частью православного вероучения.

Католическая церковь испытала значительное влияние богословия Блаженного Августина (354–430), в котором важное место занимает учение о предопределении. Последнее стало итогом длительной эволюции его богословских представлений по вопросу о соотношении свободной воли и Божественной благодати в спасении человека, разделяемой на четыре этапа [417]. Только в отношении последнего из них (с 397 г.) следует говорить о сложившемся и завершенном учении о предопределении, которое А.Р. Фокин именует «теорией самовластно действующей благодати» [418].

Внешним поводом для оформления доктрины стал спор Августина с пелагианским учением, отвергавшим наследственность первородного греха и ставившим акцент на решающем значении человеческой воли в обретении веры и спасении. В ряде своих сочинений Августин последовательно отстаивает противоположный тезис о том, что вера, дающаяся по благодати, есть дар Божий, но ни в коем случае не заслуга человека. Добрые дела производны от веры и возможны только по благодати, обретаемой после того, как человек уверовал. Таким образом, все, что способно оправдать грех человека в глазах Бога, зависит от воли самого Бога. Поскольку сам Бог дарует веру, а добрые дела производны от веры и благодати, которая приобретается через веру, не по предвидению будущей воли и добрых дел Бог избрал одного для спасения, а другого лишил этой милости, но по своему суверенному и тайному для человеческого ума Промыслу.

В сочинении «О различных вопросах к Симплициану», обращаясь к ветхозаветному сюжету о братьях-близнецах Иакове (Израиле) и Исаве, о которых в Библии сказано, что еще до рождения первого из них Бог «возлюбил», а второго «возненавидел» [419], Августин трактует его в пользу мнения об избрании верующих и праведных в предвеч-ности самим Богом, не связанном с предвидением Их будущей воли и добрых дел. Бог всех людей призывает к вере, и без призвания невозможна воля, склонная к добру. Однако одни принимают призыв, а другие отвергают его, что связано с тем, что призываются они по-разному. Одних он оправдывает, избирает (еще до рождения) и призывает к вере, причем таким удобным для них способом, вследствие которого они непременно обретают веру и становятся праведными, а других лишает своей милости, призывая неудобным способом, при обстоятельствах, которые мешают им обратиться к вере [420]. Бог никого не вынуждает грешить, но лишь оставляет без милосердия. При этом не следует упрекать Бога в пристрастности и несправедливости, поскольку вес человечество после грехопадения — единая «масса греха», и каждый человек — должник Бога, заслуживающий вечного проклятия. Но Бог как благодушный заимодавец одному прощает долг и дает спасение, а другому его долг взыскивает [421]. Нелепо обвинять заимодавца в несправедливости, когда он требует причитающийся ему долг. К тому же Бог судит по высшей справедливости, не доступной и тайной для человеческого разумения. Не милует он тех, кому и не следует оказывать милосердие [422], но не по предузнанию их будущей веры и добрых дел, но по каким-то иным, не известным нам основаниям.