Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

I. Идеологи и духовные наставники мученических операций. Поскольку это наиболее образованные и разбирающиеся в тонкостях исламского вероучения лидеры, уровень их рефлексии относительно проблем провиденциализма очевидно весьма высок.

II. Организаторы и диспетчеры террористических актов. Эти люди непосредственно вовлечены в планирование и осуществление атак смертников. Диспетчеры, как правило, выполняют роль посредников между «мозговым центром» операции и рядовым исполнителем. Их обязанности часто сводятся к доставлению смертника на место осуществления атаки и контроль над выполнением всей операции. Организаторы и диспетчеры могут многое рассказать об идеологической стороне дела, их уровень понимания догматов ислама и их интерпретации может быть близок уровню представителей политического крыла движения и его духовных наставников, но узкая практическая специализация также накладывает свой отпечаток.

III. Исполнители акций самопожертвования. Поскольку террористы-смертники имеют совершенно различный социально-демографический профиль, их уровень религиозного сознания и глубина понимания догматики варьируются в очень широких границах. Однако в среднем их уровень значительно ниже, чем у предыдущих категорий, о чем свидетельствуют взятые за последние годы интервью у неудавшихся террористов-смертников, представленные в ряде научных публикаций, документальных фильмов (Роберта Бэра, Пьера Рехова и др.), новостных и тематических сюжетов, снятых ведущими западными и ближневосточными телекомпаниями. Смертники, потерпевшие неудачу в осуществлении своей миссии, демонстрируют слабое владение богословской аргументацией, их суждения весьма блеклы и малооригинальны, за исключением отдельных случаев. В некоторых странах (Афганистан, Пакистан) смертник часто представляет собой малограмотного юношу, слабо разбирающегося в исламской догматике. Как правило, он действует по наущению религиозного авторитета или более старших «товарищей». Негодование из-за осквернения мусульманских святынь «неверными», слепое следование духовному наставнику и убежденность в законности мученической операции с позиции шариата, как правило, достаточны для оправдания их поступка перед судом общественности и собственной совести.

При этом представители всех трех звеньев экстремистских организаций, продуцирующих терроризм смертников, вне зависимости от уровня осмысления и характера трактовки исламской доктрины о предопределении выказывают практически одинаково глубокую убежденность во всемогуществе Божественной воли и веру в провидение.

Судя по разрозненным свидетельствам и интервью неудавшихся «шахидов», понимание предопределения террористами-смертниками весьма различно и, следуя за богословскими трактовками доктрины, стремится к двум противоположным полюсам: в полном смысле фаталистическому (Божественному пандетерминизму) и «прогностическому» с фаталистическими оттенками. Оно зависит от той культурной и богословской среды, из которой выходит будущий смертник (что включает в себя целенаправленную индоктринацию в среде экстремистской группировки), а также привносимого им самим элемента спонтанной или вполне осознанной индивидуальной трактовки.

Первая тенденция, дошедшая до своего предела, порождает слепую веру во всемогущество Божественной воли и тотальность Божественного детерминизма. По крайней мере на одном явном примере мы можем уверенно говорить о целенаправленном формировании у потенциальных смертников фаталистического мировосприятия, соответствующего духу ашаритского окказионализма (при этом формально не связанного с ашаритской акыдой !).

Бывший сотрудник ЦРУ на Ближнем Востоке Роберт Бэр в одном из сюжетов своего второго фильма по истории терроризма смертников знакомит нас с семнадцатилетним пакистанским юношей Фарман Уллой, неудавшимся террористом-смертником, подготовленным талибами. Фарман Улла, работая в паре со своим ровесником Абдул Куддусом, собирались уничтожить афганского губернатора как «неверного» из-за его сотрудничества с американцами. О непоколебимом провиденциализме Фарман Уллы свидетельствуют его слова в середине интервью: «Когда ты выходишь за дверь с поясом смертника, сам Бог совершает все остальное…» [451]. Приведем диалог, состоявшийся далее:

— Вы собирались надеть пояс смертника, а Абдул Куддус должен был нажать на кнопку?

— Нет, не Абдул Куддус. Ты просто приводишь это в действие, и сам Бог позволяет тому произойти.

— Бог должен был воспламенить пояс смертника?

— Да. Мне сказали, что сам Бог взорвет его [452].

Образ мыслей Фарман Уллы, сводящий сферу ответственности человека к одним намерениям и волевым усилиям, вряд ли характерен для большинства смертников-мусульман. Многие другие неудавшиеся смертники, в частности палестинские, вполне осознают собственную ответственность за создание своих действий, сочетая ее с верой в провидение.

Салафитская трактовка детерминизма в ее ваххабитском варианте, в большинстве случаев стоящая за теологическим оправданием терроризма смертников, убежденно отстаивает наличие естественных физических законов и материальных сил, имеющихся у человека помимо волевой активности. Ее влияние существенно в северокавказском регионе. Женщины, вышедшие из рядов радикальных ваххабитов Чечни (составляющие значительную долю среди смертников этого региона), демонстрируют в значительной степени иной тип террориста-смертника, нежели ближневосточный религиозный экстремизм. Для них характерна поверхностная вера в предопределение, что связано с низким уровнем религиозного образования и знаний основ исламского вероучения. Фраза, которую перед смертью обронила первая смертница на рок-фестивале в Тушино (2003 г.), чья взрывчатка смертельно ранила только своего носителя: «Теперь не попаду к Аллаху» [453], - свидетельствует об осознании полной ответственности не только за свои действия, но и конечные результаты операции. По всей видимости, чеченская форма терроризма смертников является иллюстрацией мусульманского религиозного сознания со слабо выраженным фатализмом.

Терроризм смертников в Палестине по степени фаталистичности мировосприятия исполнителей акций самопожертвования можно поместить посередине между двумя вышеприведенными типами террориста-смертника, олицетворяющими противоположные тенденции. Среди публичных выступлений и ответов для прессы представителей руководства Хамас, радикальной исламской партии Палестины, ответственной за большую часть «мученических операций», можно найти яркие свидетельства, помогающие понять характер провиденциализма, культивируемого в местной мусульманской общине. Приведем лишь один характерный пример.